о том, что в реальности он выглядел иначе. За стеклом панорамных окон время от времени вместо космической черноты ему показывались зеленые леса и озера, отражавшие ясное голубое небо, моря, горы и целые земные города. Апогеем всего стал Тэнси, с которым он столкнулся прямо в темном коридоре парящего дома. Они крепко стукнулись головами, и пока Тэнси почесывал ушибленное место, Чжан Вей уже бежал на кухню, чтобы схватиться за нож. Он сильно перепугался, реальность и виртуальность переплелись в его сознании, он думал, что сходит с ума. Когда на кухне появился его улыбавшийся сын, он решил, что это конец, его мозг не справился с нагрузкой и приказал долго жить. А когда вслед за ним в комнату вошла Юн Мэй, он схватился за сердце. Все выглядело так, словно они пришли проводить его в последний путь. На деле же все обстояло намного интереснее. Чжан Вей так много провели времени со своими виртуальными близкими, что его разум, не желавший более отделять их от реальности, вытащил их наружу из глубин подсознания, где хранились данные о происходящем в нейровселенной. Таким образом, китайский дракон пополнился двумя новыми жильцами, которых видел только Чжан Вей. Они вместе обедали, вместе управляли полетом и проводили необходимые вычисления, вместе отдыхали в гостиной и весело смеялись, просматривая старые комедии. Такую реальность не хотелось покидать.

И вот спустя десять недель китайский дракон затормозил на расстоянии в 5 миллионов километров от Юпитера. По космическим меркам это было крошечное расстояние, сопоставимое с одной остановкой автобуса на Земле. Приближаться к Юпитеру вплотную было опасно, его радиационный фон в 1000 раз превышал земной. Чжан Вей на собственном опыте уже успел убедиться, каким опасным может быть космическое излучение. Он стал каждые два дня проходить процедуру клеточной реновации, которая излечивала лучевую болезнь. Чжан Вей не хотел даже думать, что с ним сталось бы, если бы капсула внезапно вышла из строя и он не смог бы ее больше использовать. Стратегия его выживания напрямую зависела от ее работоспособности.

Год обучения не прошел даром. Они без труда вычислили точку контакта с Европой, и когда она проходила очередной виток вокруг Юпитера, вышли на ее орбиту. Чжан Вей еще приближаясь к спутнику понял, что они опоздали. Огромная кричащая иероглифическая надпись выглядела точно рекламный баннер на глянцевом обороте планеты.

— Значит, мы не успели, и они отправились на Альфа-Центавра. И что нам теперь делать? — обратился Чжан Вей к остальным.

Юн Мэй стояла возле лобового стекла, ее красивое аккуратное лицо освещал свет, отраженный от ледяной поверхности Европы. Тэнси хмурым взглядом смотрел на надпись, подперев бока руками. Он проговаривал про себя какие-то цифры, речь шла про световые годы и триллионы космических километров. Наконец, он выговорил:

— Если мы будем лететь с той же скоростью, как и досюда, то доберемся до Альфа-Центавра за 10427 лет.

— И даже если мы доберемся туда, что само по себе маловероятно, учитывая неприспособленность китайского дракона для космических путешествий, то не факт, что мы встретим там кого-то. За десять тысяч лет может произойти все что угодно, — высказала свои переживания Юн Мэй.

— Значит, нам нужно нарастить скорость. Фотонные двигатели могут позволить это сделать. Теоретически мы могли бы развить скорость в 10 или 20 процентов от скорости света. А это значит что путешествие до Альфы-Центавра заняло бы у нас всего 20–40 лет реального времени, — Чжан Вей слабо верил собственным словам, но старался сохранять оптимизм.

— Ни дом, ни твое тело не выдержит таких перегрузок, пап.

— Да, но я читал, что если перегрузки будут нарастать постепенно, то человек их даже не почувствует. Сама перегрузка возникает лишь при стремительном ускорении и наращивании массы.

Тэнси вновь принялся что-то подсчитывать в уме.

— В принципе это может сработать. Если мы будем наращивать 500 километров в час каждую секунду, то на ускорение до скорости в 20 процентов от скорости света у нас уйдет всего 4 года, 24 года на само путешествие и 4 года на торможение. В общем и целом, около 50 лет, чтобы преодолеть 40 триллионов километров. Не так уж и плохо.

— Это, правда, может сработать? — спросила Юн Мэй.

— Да, это может сработать, но остается еще множество нерешенных вопросов. Запасов продовольствия не хватит на 50 лет, и, как ты верно подметила, дом не выдержит такое долгое путешествие. Столкновение с единственной твердой частицей на такой высокой скорости превратит нас в космическую пыль.

— Давайте не будем так быстро сдаваться и постараемся что-нибудь придумать. Если остаток жизни мне нужно будет провести с вами двумя, то я не расстроюсь, конечно. Вы мои самые дорогие люди в этом мире, — старик с любовью посмотрел на проекции виртуальных людей в реальном мире, — Но если есть хоть малейшая возможность добраться до Альфа-Центавра живыми, то почему бы ей не воспользоваться?

Они провели в раздумьях весь вечер, пока не был составлен план действий. Каждая деталь этого плана была трудно выполнимой и в какой-то степени безумной. Весь план складывался из десятка таких деталей. Специалисты по теории вероятности сказали бы, что его осуществление было невозможным. К счастью, никто из них не являлся специалистом в этой области. И они решили рискнуть.

Китайский дракон стал снижаться к ледяной поверхности спутника. Чем ниже они опускались, тем больше красные иероглифы начинали напоминать разбросанные невпопад линии красного песка на белом льду.

«Интересно, где они взяли столько песка. Неужели на Марсе? И что они там вообще забыли?» — думал про себя Чжан Вей.

Парящий дом опустился на бескрайний лед, тепло от двигателей быстро превратило твердую поверхность в мокрую кашу. Чжан Вей отключил двигатели по периметру, а центральные выставил на повышенную мощность. Мощный поток фотонов проникал в лед, размягчал его и превращал в воду. Вскоре под днищем образовался целый маленький водоем. Этого он и добивался, работа пошла. Через 10 минут дом закачался из стороны в сторону, потеряв устойчивую опору под подножками. Тогда он переключил все двигатели в режим левитации, и маленький парящий дом, прибывший на далекий спутник Юпитера с самой Земли, завис над жидкой водой. В разреженной атмосфере вода закипала еще при минусовой температуре, и так же быстро возвращалась в твердое состояние. Нужно было действовать быстро, чтобы она не успела