стало немного не по себе.

На автоматизме я встал со своего места и направился к Томассевичу. Не первая моя награда, но из рук исторической личности получать очень волнительно.

— Поздравляю, Сергей, — перевели мне слова генерала, когда он пожимал мне руку. — Правда ли, что операция — ваша идея?

— Товарищ генерал, вы же знаете. Никаких советских лётчиков в Анголе нет и не было. Не могу знать, о какой операции вы говорите, — ответил я на испанском.

— О, да! — посмеялся Томассевич. — Полковник Дель Потро сказал, что многие кубинские лётчики зовут вас Маэстро. Почему?

— Я был у них инструктором в Советском Союзе. Ваши лётчики — хорошие ученики. Летать с ними честь для меня, — сказал я и Томассевич слегка приобнял меня за плечи.

Дель Потро передал ему награду. Как и двух предыдущих офицеров, меня тоже наградили орденом Эрнесто Че Гевары. Аккуратно и медленно Томассевич прикреплял мне на грудь восьмиконечную звезду бронзового цвета с изображением одного из самых легендарных революционеров. После чего он отдал мне коробку, в которой осталась планка ордена — красная лента с тремя белыми полосками.

— Служу Советскому Союзу! — громко сказал я, повернувшись лицом к классу, и направился на своё место.

Остальные тоже были удостоены высоких наград. У каждого на груди красовался крест ордена Камило Сьенфуэгоса, выполненного из позолоченного серебра.

— Поздравляю, товарищи! — сказал Томассевич и вернулся на своё место, рядом с Варенниковым.

— Я думаю, Рауль, что мы можем двигаться дальше. Много ещё дел, — сказал Валентин Иванович.

Генерал армии попрощался с нами и вышел вместе со всей группой. В кабинете остались только Совенко и Булочкин с ещё одним представителем советских специалистов в Анголе.

Не сразу я узнал в военной форме того самого посольского работника Игоря Ивановича. Выглядел он очень уставшим. Такое ощущение, что посольский работник сам участвовал в какой-то операции или полевом выходе.

— Сталинские соколы вы мои! Ваши приключения у меня в таком неприличном месте сидят, что я словами-то не могу выразить, — начал говорить Булочкин. — Мне нужно принять меры. Слушаю ваши предложения.

Совенко пару секунд молчал, но опередил всех Штыков.

— Товарищ генерал, все лётчики выполняли мои указания. С первой и до крайней минуты нашего… путешествия, — произнёс Николаевич.

— Интересное вы слово применили. Я бы назвал это залёт, товарищ подполковник! — громко ответил Булочкин.

Неправильно, если всю вину будет он брать на себя. Как никак, но у каждого была своя голова на плечах.

— Товарищ генерал-майор… — начал я вставать со своего места, но Штыков не дал мне этого сделать и надавил на плечо.

— Слушаем вас, старший лейтенант. Что-то сказать хотели? — спросил Булочкин.

Штыков не давал мне встать, и сам ответил на этот вопрос.

— Родин хочет подтвердить вам мои слова. И только, — ответил Валентин Николаевич, с укором посмотрев на меня.

Продолжает упираться Штыков! Не хочет ни с кем делить «лавры» виновника. Булочкин в это время прохаживался вдоль стены и смотрел на нас.

— Тимур Борисович, какие у вас предложения? Не первый случай уже, — сказал главный военный советник.

— Такого у нас ещё не было, товарищ генерал, — ответил Совенко.

Генерал-майор Булочкин думал иначе. Начались воспоминания о проступках других лётчиков. Оказывается, Александру Яковлевичу пару раз приходилось доставать из местной полиции наших коллег, когда они слегка засиживались в одном из кафе Луанды.

— Что вы на это скажете, Тимур Борисович?

— Залетают в Анголе все. Не только лётчики. Однако внимание почему-то уделяется только нам, — сказал Совенко.

— Ты мне не переставляй стрелки на других, — ворчал Булочкин. — Дисциплины у вас никакой в авиации. Работы много делаете, а вот отдыхаете как-то неправильно. Что ты мне конкретно скажешь про ваши эти купания?

— Скажу, что искупаться летают все, но вертолёт сломался только у этих парней. Не произойди этого, мы бы сейчас обсуждали с вами, какие бы награды дать ребятам за их работу в небе.

— В словах полковника есть логика, — тихо сказал Игорь Иванович.

— Да что вы говорите⁈ — взорвался Булочкин.

Посольский работник улыбнулся, пока Булочкин не видел и, посмотрев на сидящих в классе, подмигнул. Генерал-майор ещё пару раз прошёлся и повернулся, готовый произнести вердикт.

— Сухой закон, карантин и комендантский час. Маршруты передвижения определит полковник Совенко, ясно? — стукнул кулаком по столу главный военный советник. — Красные военлёты, вашу за ногу!

— Так точно, товарищ генерал, — вытянулся в струнку Совенко. — Что по поводу поощрения?

— Ты это серьёзно⁈ — удивился Булочкин.

— Просто уточняю.

Дверь в класс открылась, и генерала позвал один из его заместителей. В руках у вошедшего был большой бумажный свёрток, который он оставил на столе.

— Валентин Иванович вам передал. Считайте это поощрением, расп… разбойники! — погрозил всем кулаком Булочкин и вместе с Игорем Ивановичем вышел из класса.

Все молча переглянулись, а Совенко медленно подошёл к свёртку и раскрыл его. Расстроенно вздохнув, он покачал головой и присел на край стола.

— Что там? — с интересом спросил Ренатов.

— То, что ты просил. Варенников сало передал. А как теперь его есть без выпивки? — рассмеялся Совенко и весь класс подхватил эту весёлую волну.

Стоит ли говорить, что в этот вечер «сухой» закон пришлось чуть-чуть нарушить. Как сказал Евгений Савельевич Гусько, дальше Родины нас уже не пошлют, а ордена обмыть надо однозначно.

Во дворе нашего дома устроили настоящее русское застолье. Достали и мясо, и фрукты, и рыбу. А самое главное — картошку! Чего-чего, а вот именно с национальным блюдом белорусов в Анголе была напряжённая ситуация.

К столам позвали весь наш русский дом, а также ангольских детей с улицы. Пока ребятки ели, большая часть нашего жилища закатила хорошее, но скромное застолье. Жёны, дети и даже пара обезьянок с пальм прибежали, чтобы послушать воспоминания о боевых вылетах в исполнении Марка Барсова.

— Захожу я ему в хвост, а тот давай крутить вправо и влево. Но я его сверху прижимаю, ракету пускаю, а он уже горит, — рассказывал Марк, как сбил одного из ЮАРовцев возрастному офицеру и его жене.

— Маркуша, да ты ас! Вы тут все асы! — воскликнул один из гостей за столом и поднял очередной тост за тех, кто в авиации.

Вместо магнитофона была у нас живая