— Если убрать эмоции и мат, то он попросил дождаться его.

Дверь в класс начала медленно открываться. Совенко резко выпрямился, поправил форму и подал команду «Товарищи офицеры». Все поднялись со своих мест в ожидании большого начальства. Ведь именно оно должно было пожаловать. Дверь полностью открылась, и на пороге появился запыхавшийся и весь вымокший Карл Виленович.

У всех сразу отлегло, но Совенко то не знал, кто перед ним.

— Товарищ… офицер. Я готов выступить в защиту этих военных! — громко заявил Виленович.

— А вы кто вообще? — удивился Совенко, понимая, что перед ним не тот самый «дед-мопед».

Карл задумался, поправил очки и утёр лоб платком.

— Инженер по строительству и обслуживанию электростанций Карл Иванов. К вашим услугам, — отрапортовал Виленович.

— Очень приятно, а вы тут зачем?

— Он с нами был, Тимур Борисович, — ответил Штыков за Карла. — Переводчиком.

— Так вы переводчик? — уточнил Совенко.

— Нет, я инженер, — ответил Виленович.

— Я совсем запутался, — взялся за голову полковник.

После пары минут объяснений и воспоминаний Совенко о том, что он видел Карла в вертолёте, ситуация прояснилась.

— И зачем вы мне здесь? Тут военное совещание, товарищ Карл Иванов, — сказал Совенко.

— Эти офицеры спасали жизнь своему товарищу. Что может быть почётнее! Они делали всё, как предписывает им кодекс чести офицера! — начал Карл громко взывать к Совенко и его милосердию.

— Но нарушили при этом устав, верно? — повернулся к нам Тимур Борисович.

— Так точно, — хором ответили все.

Карл продолжил сыпать просьбами, приводил множество примеров героизма, во всех красках расписал, как мы обратили в бегство УНИТовцев. Короче говоря, сделал нам такую рекламу, что сами начали верить в то, что мы не виноваты. Пока нам и ничем не грозили ещё, а заступник уже есть.

— Я вас понял, товарищ инженер-переводчик. Вы можете быть свободны, ваши слова я к делу пришью, — прервал полковник продолжающиеся громкие слова Виленовича и выпроводил его за дверь.

Атмосфера в классе стала повеселее. Тимур Борисович и сам пару раз улыбнулся.

— Вы идиоты, товарищи. Ещё и какого-то инженера с собой взяли. Лучше бы оружие не сдавали. Как будто не знаете, что за пределами базы и дома вас может ждать.

— Это тоже было моим указанием, — снова встал со своего места Штыков.

— Тогда откуда у Родина был пистолет? — спросил Совенко. — Ослушался твоего указания? На него не похоже.

— Зря вы так думаете. Нарушаю иногда указания начальства, — шепнул я рядом сидящему Косте.

— А Родину я разрешил взять с собой оружие, — сказал Штыков.

— Это потому, что он самый трезвый из вас был, — поправил его Совенко.

Валентин Николаевич выдержал паузу и продолжил.

— Товарищ полковник, я предлагаю обсуждение закончить и перейти к итоговой части. Повторяю, все выполняли мой приказ.

— Не я буду решать, Николаич, — сказал Совенко, и за окном послышался звук двигателей Ан-26. — Вон они будут решать, — указал в сторону окна полковник.

Тимур Борисович вышел из класса, чтобы пойти встретить большое начальство.

— Я один не понял, что тут происходит? Валентин Николаич, вы серьёзно сейчас это говорили Совенко? — спросил Марк.

— Всё ты правильно понял, — ответил я ему и повернулся к Штыкову, который сел на стул рядом со мной. — Николаич, заканчивай уже в героя играть. Все поехали, значит, и отвечать всем.

— Я тебя понял, Родин, — сказал Штыков и обернулся назад. — Всем сидеть и молчать. Говорить буду я и никто больше. Во всём соглашаться со мной. Это всем понятно?

Похоже, что Валентин Николаевич окончательно решил всё взять на себя. Я же начал себя неуютно чувствовать. Вину-то на себя возьмёт Штыков, а вот как нас встретят на Родине! Может, и не повлияет это на моё поступление, но вероятность такая есть. Хоть я и не буду относиться теперь к Министерству обороны.

Через пару минут дверь в класс открылась. Первым появился генерал Варенников, одетый в камуфлированную форму, загорелый и спокойный.

— Товарищи офицеры, добрый день… — начал приветствовать нас генерал армии, но тут же прервался. — Или не такой уж добрый?

Видимо, побои на лицах лётчиков Валентину Ивановичу редко приходилось видеть.

— Никак нет! — в один голос ответила вся наша группа.

— Вот что значит командная работа и воинский коллектив, — спокойно сказал Валентин Иванович и жестом показал всем сесть.

Совенко стоял в стороне и активно вытирал лицо от пота. В таком темпе он снова будет потеть, если так быстро будет вытираться.

Помимо главного военного советника Булочкина и Совенко, вместе с ним ещё пара человек с чёрными портфелями, а также несколько кубинцев. Полковника Анхеля Дель Потро я сразу узнал. Ещё один из представителей острова Свободы мне кого-то сильно напоминал.

Форма на нём была камуфлированная с длинным рукавом, а на плечах красовались вышитые две генеральские звёзды и подобие крыльев у среза погон. Лысый, с выпирающим вперёд животом и никакого намёка на бороду. А ведь большинство кубинских военачальников и политических деятелей брали пример с Фиделя Кастро и отращивали бороды. Этот явно «белая ворона». И по цвету кожи тоже.

Да и на секундочку, кубинцы то, что здесь делают⁈ Тоже нас судить пришли?

— Товарищи лётчики, в первую очередь хочу вам сказать следующее, — произнёс генерал армии и остановился, грозно посмотрев на всех.

Вот теперь у меня в горле образовался комок. Не сразу получилось его сглотнуть. Варенников, кажется, смотрел на нас целую вечность, прежде чем продолжил говорить.

— Смотрю я на вас и не понимаю ничего, — всё так же сурово говорил Валентин Иванович, показывая пальцем на каждого из нас поочерёдно.

Краем глаза я увидел, что сейчас творилось с Совенко. Полковник истекал потом. Думаю, он на килограмм точно похудел за эти минуты.

— Ведь вы будущее нашей родины. Её опора и стержень. Вам, наше поколение фронтовиков страну оставит, — произнёс генерал армии и встал из-за стола, пройдя за спинами кубинцев, которые сидели за центральным столом.

В этот момент один из офицеров вышел к трибуне и достал из портфеля папку. Медленно он раскрывал её, доставая оттуда листы бумаги.

Варенников встал перед нашим столом и показал Марку встать. Барсов встал и нервно представился генералу армии.

Напряжение колоссальное! Штыков