укрыли ее одеялами. Под голову положили подушку Хельса, страдавшего больной спиной, утверждавшего, что он не в силах заснуть без этой подушки. Кудри принцессы, всё ещё не отмытые от крови, рубинами и золотом обрамляли бледное печальное лицо.

Рядом с ней сидел Элай и с заботливым печальным выжиданием глядел на нее, не смея коснуться. Когда подошёл Лорен, виконт поприветствовал его безрадостным кивком, поднялся и, тихо возвестив о том, что она спит, отошёл в сторону.

— Благодарю тебя, Элай, — прошептал Лорен, пожав его руку.

Целитель сел перед ней на колени, пощупал слабый пульс, рукой провёл по кудрям и мягко сжал маленькую белую ручку, что тихо и безмятежно лежала поверх одеял.

Кто-то из путников, поджав губы, вернулся к свои делам, но Хельс с настойчивостью наседки подошёл к Лорену с остывшей тарелкой картофеля, помидоров и мяса, и пробормотал, тихо, чтобы не потревожить Плио:

— На-ка, перекуси, бедолага. Намучился. Ты показал нам чудо, ты из лап смерти вырвал нашу дорогую принцессу, теперь же наберись сил. Выпей вина. Ты еще слаб. Тебе нужен ужин и сон.

Расправившись с едой, Лорен почувствовал неимоверную усталость и расстелил плед свой рядом с Плио, поправил одеяло её и, глядя на принцессу не отрываясь, лёг на бок. А через несколько минут, держа её за руку, сам не заметил, как заснул.

— Мучается, — молвил Руфи Кицвилан, исподтишка наблюдая за целителем; в голосе его сквозила усмешка и заботливое удовлетворение.

— Потерять сестру, с которой он был столь близок, едва не потерять возлюбленную, — сильный удар, — вкрадчиво заметил Буливид Торкьель.

— А он даже не обратил внимания на свой поразительный дар, — сказал Арнил. — Ни изумления, ни испуга. Будто всегда знал о силе свой, о красоте и благодеянии своего огня.

— Всё же он любит её, — улыбнулся Кицвилан, все ещё наблюдая за тем, как Лорен сжимает руку Плио, как поглаживает её пальцами.

— Воистину! — крякнул Хельс. — Намучил девку своею вздорностью, нынче же сокрушается, что был с нею холоден. Ах, так бы и заехал ему по морде, тугодуму!.. Она же за ним на смерть, а он сомневается!..

— Полагаете, у них что-нибудь да получится? — добродушно осведомился Буливид, улыбаясь снисходительно, но со светлой надеждой. — У барона-целителя из городка Кибельмида на краю Эрсавии и дочери короля одного из самых могущественных государств? Есть ли у них будущее?

— О каком будущем ты говоришь? — мрачно вздохнул Руфин. — Едва ли у всех нас есть будущее. Выберемся ли мы отсюда?

— Я намерен надеяться на лучшее, — заявил Элай.

— Я намерен надеяться на Лорена Рина, — суховато заметил Авдий Веррес. — Он смог прогнать демона у реки Аштери, он светом своим исцелил Ее Высочество Плио. Обнаружив мощь Акме Рин, мы не оценили брата её по достоинству, ибо он не проявлял равного ей потенциала. Ныне я полагаю, что сила его иного рода, что призван он не уничтожать, как утверждала Провидица, а исцелять.

— Стало быть, он исцелит Иркаллу? — усмехнулся Кицвилан. — Да здесь столько тьмы и грязи, что сотни таких, как Лорен, не очистят его от этого смрада.

— Может статься, не исцелит, — спокойно продолжал Авдий, — но всё благополучие Архея может лечь на его плечи.

— Не сваливай на мальчишку слишком много, — пробурчал Хельс.

— Но на кого сваливать? — процедил Авдий. — Мы поможем ему всеми нашими силами, но мы не в можем сделать за него всего, у нас нет его способностей.

— Он силен, упорен, упрям, непреклонен, — согласился Буливид Торкьель. — Лорен славный мальчик, но, боюсь, не справится. Боюсь, все шансы наши на победу погибли в Куре вместе с сударыней Акме.

— Вздор! — несдержанно воскликнул Элай. — Провидица не спроста возложила на него свои надежды.

— Провидица могла ошибиться, — пробормотал Буливид.

Вмешался Арнил:

— Я верю в его предназначение. Верю в то, что он спасёт нас и найдёт в нас надёжную опору. Сомнения убьют нас. И изничтожат последние ростки надежды.

— Ты взрослеешь, Арнил, — довольно буркнул Хельс.

— Замолкни, — устало отмахнулся принц.

Когда Лорен очнулся, он увидел, что Плио, повернув к нему голову, внимательно смотрит на него. Целитель моргал несколько мгновений, пытаясь стряхнуть с глаз оковы сна, не в силах поверить в увиденное, но Плио, глядевшая на него пристально, без улыбки, с пугающим ожиданием, не растворилась. Она очнулась.

Лорен отбросил одеяло и, схватив её за руки, покрыл их поцелуями, прижал к своим щекам, к пылающему лбу, взволнованно прошипев:

— Болит ли что-нибудь?..

— Сердце… — выдохнула она, тихо, дрожащим голосом, губы свои сжав.

— Сердце? — озадачено, встревожено выдохнул Лорен. — Я дам тебе успокоительных капель, тогда…

Но вдруг осознал, какой смысл вкладывала Плио в слова свои и, вновь прижав к щеке своей её слабую ручку, страстно прошептал:

— Я кругом виноват! Я не смею просить у тебя прощения за своё поведение. Я отталкивал тебя, отгонял от себя, дарил тебе надежду, после тотчас жестоко отбирал её! Я говорил, что не нуждаюсь в тебе, пытался поверить в то, что образ твой мне безразличен… Я говорил это по началу из трусости, не мог поверить в равенство нашей любви. Мы так далеки друг от друга по положению. Ты принцесса, а я всего лишь барон… Но там, в Мернхольде, когда я наговорил тебе столько бездушных слов, неужто поверила ты мне, человеку, который бежал от твоей любви, но побег которого изначально был обречён на провал?.. Более всего на свете я боялся потерять тебя и старался отказом своим и холодом отбить твоё желание ехать с нами в этот ад! Я боялся того, что с тобою может случиться беда. Она случилась. Я всю оставшуюся жизнь, каждую минуту буду благодарить Небо за дарованное мне счастье. Если можешь, прости меня. Я лжец и трус, испугавшийся любить принцессу из опасения, что ты поиграешь моим сердцем и бросишь. Я лжец и трус, и нет мне прощения! Но ты осталась жива, к тебе будут возвращаться силы, и это единственное, чего я буду требовать от тебя.

Он взглянул на Плио и побледнел: она улыбалась. Губы её дрожали, из сверкающих глаз к кудрям лились слезы, путались в них и сияли бриллиантами, прекрасными, будто надежда.

— Я люблю тебя всем сердцем, и полюбил ещё в Кеосе, смертельно боясь себе в этом признаться! Моя дорогая, любимая Плио!..

Девушка тихо засмеялась, роняя слезы на розовеющие щеки. Она была ещё слаба, чтобы сесть, и протянула к нему руки, и Лорен, обняв её, отчаянно и горячо поцеловал, с нежностью нашёптывая её имя, целуя губы её, щеки, глаза, слезы, руки, снова губы.

Сжимая руки Плио, он плакал от