— Я один виноват во всем! — шептал он. — Если бы не я, ты не была бы ранена!

— Ты спас мне жизнь. Лишь я одна ответственна за то, что пошла за тобой, что полюбила тебя. Но разве сердцу прикажешь?..

Лорен целовал её и вскоре почувствовал, как тяжело стало дыхание и без того слабой принцессы.

— Я более никогда не оставлю тебя, не прогоню…

Плио положила тёплые пальцы свои на губы его, заставив целителя замолчать. Она глядела на него светло, и обожание светилось сквозь слезы.

— Я же всегда знала, что ты мой, — прошептала она, целуя его руку. — Даже тогда, во дворце я знала это и негодовала оттого, что ты пытался опровергнуть очевидное. Между нами никогда не будет помех: ни положения, ни происхождения, ни богатства, ни бедности. Смерть — и та не разлучит нас.

Лорен лучезарно улыбнулся, и у принцессы захватило дух: глаза его, черные, как ночь, искрились столь светло, что разгоняли мрак Иркаллы; улыбка его была так прекрасна, что она смело могла поклясться, что никто никогда не видел подобной. Целитель прошептал:

— Я принесу тебе поесть. Надо восстанавливаться.

Он попытался подняться, но Плио отчаянно вцепилась в него и тихо, чтобы никого не разбудить, воскликнула:

— Не уходи! Ты моя сила! Я не хочу есть! Я хочу отдохнуть и хочу, чтобы ты остался рядом и хранил мой покой. Я не смогу заснуть без тебя.

Лорен лёг с нею рядом, одной рукой взял руку её в свою, другой рукой, светящейся белым светом, нежно провёл по её щеке, по губам, по лбу, волосам, убаюкивая, благословляя, и вскоре Плио заснула безмятежным целительным сном, а Лорен так и не сомкнул глаз своих, оберегая сон, жизнь своей возлюбленной, оберегая своего бесстрашного, хрупкого хранителя.

Заключённые в тюрьме чёрных про̀клятых гор, путники все же старались не терять счёт времени. Прошло не менее двух дней, прежде чем Плио смогла держаться на лошади. Благословенная сила Лорена и счастье, что он даровал ей своей любовью, быстро восстанавливала её силы. Принцесса более не хмурилась и разгоняла сгущающийся мрак лучезарными улыбками, шутя, радостно посмеиваясь и даря молчаливому, смущённому, но радостному Лорену самые нежные взгляды, самые чудесные из своих улыбок.

Весь отряд радовался её быстрому выздоровлению и глядел на целителя сверкающими от гордости за подобного спутника глазами. Каждый из них отныне находил для него приятное слово, все восхищались силой его, все были в отличнейшем расположении духа.

Но вскоре Лорен стал хмур. Лютый страх за Плио и заботы о ней на время отодвинули удушливый аромат Иркаллы, но, едва ему стало спокойнее, множество едва слышных голосов наполнили слух его, если ему и удавалось вздремнуть, он неизменно видел сестру свою во снах, то с обугленными руками, то с выжженными глазами, но всегда потерянную, окружённую чёрными тенями, цеплявшимися то за волосы её, то за необъятные черные одеяния, непроглядным дымом реющими вокруг неё. Она никогда не звала его. Она лишь стояла, ссутулившись, напротив и молча взирала на брата угольно-черными дырами своих глаз.

Просыпался целитель в ужасе и более не мог сомкнуть глаз. Если волновалась Плио, ради неё он ложился, но лишь делал вид, что спит. Он боялся закрыть глаза и вновь увидеть свою несчастную сестру. Страшное предчувствие сковало его душу.

Невидимые призраки были назойливы, и, лишь со всей силы зажимая уши, он не слышал ничего, но недолго. Никому не желал он рассказывать о голосах, о снах своих и смутных страхах. Насколько знал он, более никому не снилось ничего подобного. Многие от усталости и переживаний спали без снов. Порою Лорену казалось, что он лишался рассудка.

Но Плио, глубже всех ощущавшая перемены в настроении возлюбленного, по началу справлялась о состоянии его, но, получая уклончивые ответы, более не пыталась ранить его своими вопросами, а просто всегда находилась рядом и выздоравливала.

Тревога охватила путников на четвёртый день их пребывания в Иркалле. Они медленно спускались все ниже и ниже, находя лестницы в разбросанных коридорах редко и тяжело.

— Уверен, есть другой путь к подземельям Иркаллы, более короткий, — часто бормотал Авдий, но никто не стремился уклоняться от маршрута.

Путников сильно беспокоило отсутствие коцитцев и демонов. Стало быть, либо враги выжидали, чтобы напасть в самую неподходящую минуту, либо всеми своими многочисленными отрядами собрались далеко отсюда.

Но все их радужные предположения заглушились шумом от цокота многочисленных копыт. Звук раздавался неподалёку и тяжёлой наковальней бил по приглушённым стенам Иркаллы. Авдий, успевший облазить несколько ближайших коридоров, напряженно прислушался, а после указал на вход в прилежащий коридор, прошептав: «Совсем рядом. Идут сюда».

Путники отпрыгнули от входа в опасный коридор и, стараясь всячески заглушить своё бегство, кинулись прямо, страшась подумать о том, кто бы это мог быть. Вооружившись, они не могли не испытывать страха за свою судьбу, за судьбу своих спутников, за судьбу полюбившейся им принцессы, жизнь которой была возвращена столь тяжело.

Но вскоре их заметили быстроногие следопыты их противников, в стане которых началось мрачное оживление. Послышались отголоски голосов, усиленных мощным эхом.

— Нас окружают! — выдохнул Авлий, крепко в руке держа меч.

— Лорен! — прошептала Плио, но целитель затолкал её за спину, приглушённо воскликнув:

— Беги, как только сможешь!

— Ах, нет! — умоляюще прошептала она. — Только с тобой!..

Гром от цокота копыт стремительно наполнял прилежащие коридоры, а вскоре ворвался и в тот зал, где они прятались. Из трех коридоров, будто струи, вылетели десятки вооружённых всадников с ожесточёнными лицами и тотчас наставили на маленький отряд мечи, алебарды да арбалеты. Их было так много, что они заполнили весь небольшой зал.

Но это были не коцитцы.

Все всадники были в одинаковой одежде черных, белых и синих цветов, в черных плащах и синих колетах. Каждый из них был вооружен алебардой, тонким мечом, боевым топориком и множеством кинжалов. На груди каждого в неверном огне факелов мелькали узорчатые нашивки.

Повисла тишина, нарушаемая лишь лёгким звоном цепей, сбруй, шуршанием ремней, да редким цокотом копыт.

Наконец, тишь неожиданно нарушил пылающий, громкий, грозно звенящий голос Плио:

— Так-то встречаешь ты господ своих, Эвандер? Не ожидала!

Лорен, уже светящийся белым огнём, чтобы дать отпор неизвестным, изумлённо обернулся к Плио, но та смотрела мимо него на того, кто был впереди всех, в белом плаще с синим подбоем, в шлеме с бело-синим гребнем конских волос на заострённом конце. Мужчина поднял руку, и все всадники тотчас опустили оружие. После он снял шлем, и Лорен услышал вздох удивления некоторых своих спутников. Лицо незнакомца было бледно,