Колдмун не стал спрашивать, обменивались ли они какими-нибудь сообщениями – по взгляду доктора Куинси, жаждущего любой крупицы информации об этой женщине, все и так было ясно.

53

Прижимая камеру к самой решетке, Уэллстоун снимал на видео всю эту удручающую сцену: дымовые машины, надувательство с серебряной лозой, жульнические съемки бокс-камерой, указания Бэттса перед каждым дублем: «Делай так, не делай так». Уэллстоуна немного коробило их неуважение к смерти. Он обратил внимание на череп, лежавший на полу. Во имя всего святого, это же не какая-то бутафория, а чей-то отец или мать! Но он позаботится о том, чтобы это осквернение стало еще одним гвоздем в крышку гроба и окончательно похоронило репутацию Бэттса.

Решив, что выбрал не самую удобную точку обзора, Уэллстоун незаметно прокрался за угол и скорчился в темноте у передней стены мавзолея, снимая через дверной проем. Он заметил, что бронзовые петли сорваны, причем сорваны недавно, потому что металл в месте слома блестел как новый. На секунду Уэллстоун задумался, кто мог это сделать и зачем: открыть такую тяжелую дверь было непростым делом. Он пожал плечами и вернулся к фальшивому шоу ужасов.

С нового удобного места он разглядел лестницу, ведущую на нижний уровень. Странно, почему такая искусно сделанная гробница оказалась в дальнем конце кладбища, совершенно забытом и неухоженном? Должно быть, она принадлежала какому-то влиятельному саваннскому роду, теперь, несомненно, угасшему. Нужно будет разузнать что-то об этой семье. Это может стать частью разоблачения. Уэллстоун прищурился и посмотрел в объектив, пытаясь прочитать имя на дверце последней ниши. И разглядел не только имя, но и эпитафию под ним:

Хьюитт Ханникатт III

Г. Р. 1810

Г. С. 1910

Так говорит Господь Бог костям сим:

вот, Я введу дух в вас, и оживете[88].

Все это он тоже зафиксировал на видео.

Съемка в верхнем помещении мавзолея закончилась, Бэттс и Гэннон распорядились перенести все оборудование на нижний уровень. Уэллстоун едва не попался, когда кто-то выскочил наружу, чтобы отмотать еще несколько футов кабеля от генератора. К счастью, ночь выдалась беспросветной, и Уэллстоун успел отскочить в темноту. Он поежился от порывов холодного ветра, шелестевшего невидимой листвой. Шорохи то усиливались, то затихали, словно дыхание призраков. Зачем вообще понадобились два уровня в мавзолее? Ему вспомнился рассказ Говарда Филлипса Лавкрафта об одном парне, работавшем в подвале или в чем-то похожем и провалившемся сквозь пол в какой-то тоннель, прорытый снизу…

Уэллстоун выбросил эти мысли из головы. Даже ему, завзятому скептику, сделалось не по себе.

Воспользовавшись перерывом, он извлек из камеры почти заполненную карту памяти.

Все прожекторы, дымовые машины и прочее оборудование перетащили по лестнице на нижний уровень. Скрытый темнотой, Уэллстоун подождал, пока верхнее помещение не опустеет. Хотя это было рискованно, он понимал, что должен пробраться внутрь, если хочет снимать и дальше. Очевидно, что на нижнем уровне должны произойти важные события, и он не мог ничего пропустить. Сообразив, что если его поймают, то первым делом отберут карту памяти, он переложил ее из кармана в ботинок.

Улучив момент, когда все были заняты делом, он нырнул в дверной проем мавзолея, быстро пересек верхнее помещение и прижался к стене рядом с лестницей, уводящей вниз. Снизу послышался голос Бэттса, объяснявшего Мюллеру, что́ они теперь будут снимать.

Уэллстоун чуть ли не на животе прокрался к дверному проему, отодвинув человеческий череп, чтобы лучше видеть лестницу. Противный влажный запах поднимался снизу – ничего удивительного, если учесть, что там покоится.

Он поднес камеру к глазу и продолжил снимать.

54

«Это какое-то безумие», – подумала Гэннон, оглядывая нижний уровень мавзолея. Изначально это было маленькое помещение, мало чем отличающееся от склепа наверху, облицованного мрамором. Стены и потолок из тесаных каменных блоков со временем отсырели и покрылись слизью. Да и в целом нижние ниши выглядели древнее верхних. Вандалы и в самом деле разгулялись: многие ниши были разгромлены, весь пол усыпали обломки мрамора и части скелетов, а также подгнившие клочья одежды, скукоженные женские сапожки с оставшимися внутри костями, чьи-то очки и ссохшаяся голова с длинными, заплетенными в косу светлыми волосами, перехваченными двумя истлевшими лентами.

Но еще больше Гэннон поразило то, что находилось за всем этим. Кто-то снес заднюю стену мавзолея, и за ней открылся проход, вопреки всем ожиданиям ведущий в темноту. Однако это был не законченный тоннель. Казалось, его проковыряли или процарапали из-под земли. С потолка свисали корни, а пол превратился в море грязи. В глубине тоннеля Гэннон различила слабые огоньки, напоминающие светлячков, только неподвижные. Что там была за чертовщина – какие-то светящиеся грибы?

Чем больше Гэннон всматривалась в эту находку, тем более необъяснимой она казалась. Ни один вандал не стал бы тратить время и силы на то, чтобы выкопать такой длинный глубокий тоннель. Может быть, это какое-то незавершенное строительство, первый грубый шаг к расширению мавзолея, чтобы он мог вместить больше умерших? Нет, не похоже. Кроме того, если здесь рыли тоннель, то куда высыпали землю?

– Как-то стремно здесь, – пробормотал оператор первой камеры Крейг в гарнитуру. – Не стоило нам сюда спускаться.

Гэннон не ответила. Она чувствовала тревогу Крейга. Более того, разделяла ее. Даже амбал Грегор и тот выглядел подавленным и сильно потел. Здесь было душно и ужасно воняло.

– Гэннон, ты не уснула? Расставляй прожекторы!

Она обернулась к подошедшему Бэттсу.

– Это просто золотая жила, – сказал он. – Тоннель, например. Как подарок, упавший прямо на колени. Я бы сам не сумел сделать это лучше. То есть хуже. В общем, план у нас такой: Мюллер проходит от подножия лестницы к отверстию тоннеля мимо всех костей и прочей дряни. Я хочу пару кадров с этим мусором на полу. Особенно… о черт, это же голова девушки? Что за находка! Сделай хороший крупный план. Справишься?

– Конечно. – Она проглотила комок в горле. – Послушайте, я немного обеспокоена.

– Чем?

– Мне кажется, это неправильно. В смысле, не нарушаем ли мы закон, находясь здесь? Посмотрите на эти кости. Кто-то разгромил эту гробницу. Осквернил ее. Шагу не сделать, не наступив на кости.

Бэттс присмотрелся к ней, а потом запрокинул голову и расхохотался:

– О-хо-хо! Отличное место для угрызений совести – в самый разгар съемок на глубине в сто футов под мавзолеем.

– Неужели вы не задумывались о том, что наши действия могут нарушать закон?

– Разумеется, задумывался. Послушай, мы же