Шрифт:
Закладка:
У Хасты разгорелось любопытство.
«Что случилось с Линтой? Сошла с ума, значит…»
Жрец отлично помнил, как ловко бабка прикидывается выжившей из ума, когда не особо рада гостям. Стало быть, не Светоч…
— Поехали, — решился он. — Стряпухой так стряпухой, дело привычное…
Уезжая, Хаста успел обернуться и показать кулак Анилу, отчаянно махавшему ему из оврага.
Едва увидев подворье, Хаста заподозрил неладное. Раньше ворота всегда стояли нараспашку и запирали их лишь на ночь, а теперь они были закрыты. Над торчащими в небо корнями выворотней, из которых была сложена ограда Замаровой пади, поблескивали наконечники копий и кожаные, обшитые железными полосками шлемы бьяров.
Въехав внутрь, Хаста окончательно убедился, что никаких арьев тут нет. Ни коней — арьи на лосях никогда не ездили, — ни возка. Ничего говорящего о том, что здесь скрывается знатный вельможа.
Зато Хаста сообразил, какой такой след они увидели на дороге. У крыльца вверх днищем лежала берестяная лодка, накрытая медвежьей шкурой.
«Зачем она нужна? Тут ни реки, ни озера…»
Жрец заметил еще несколько бьяров, занятых по хозяйству. Но где же хозяин?
Хасту провели в избу, и там он наконец все понял.
— Господин, мы тут бабу на дороге встретили — к нам стряпухой согласна!
— Пусть подойдет, — ответил сидящий на помосте гусляр, глядя перед собой слепыми глазами. — Поговорим…
* * *
«Так вот ты какой, Зарни Зьен!»
Белые глаза на загорелом лице, знак солнца на лбу; длинные седеющие волосы, разбросанные по плечам; укрытые шкурой обрубки ног…
Хаста смотрел только на руки, скользившие по струнам. Руки были красивы и двигались с завораживающей легкостью и точностью. Однако, глядя на них, жрец не мог сдержать дрожи.
«Да что со мной? Успокойся!.. А он… погодите-ка… Святое Солнце, он сурья!»
Зарни молчал. Хаста вдруг понял, что тот слушает его дыхание, и едва не закашлялся.
Гусляр чуть заметно улыбнулся:
— Слуги сказали мне, что встретили в лесу женщину с мальчиком, шедших к знахарке Линте…
Голос у Зарни был глубокий, хрипловатый. Хаста очень ярко представил, как он способен зачаровывать тех, кто его слушает.
— Так и было, славный Зарни Зьен, — почтительно подтвердил он. — Я шла к знаменитой знахарке Линте… Только я ее что-то не вижу. Твои люди сказали, ведунья прихворнула…
— Выжила из ума, — уточнил Зарни. — Что ж… Вы действительно шли к Линте. И понятия не имели, что здесь я. В твоем голосе и дыхании звучит изумление, которое очень трудно подделать… Одного не пойму: почему ты говоришь «шла», если ты, несомненно, шел? Или это и есть та самая беда, с которой ты направлялся к лекарке?
Издевка в голосе слепца была совершенно нескрываемой.
У Хасты ослабели коленки.
«Слепой видит меня насквозь. Тонкий слух… Он в самом деле способен по голосу отличать правду от лжи?»
— Почему ты трясешься, как осенний лист? — внезапно спросил Зарни. — Может, потому, что ты лазутчик? И хорошо знаешь, как поступают с лазутчиками? Итак… Судя по выговору, ты вырос в столице…
«Ему нельзя врать, он сразу поймет…»
Хаста стиснул зубы, пытаясь совладать с собой.
— Если я и лазутчик, то только свой собственный, — ответил он почти спокойно. — Не буду скрывать, я желал с тобой встречи, Зарни Зьен, ибо слыхал о тебе много необычного. Вот почему наша встреча — судьба это или случайность — лишает твердости мой голос…
— И что же ты обо мне слыхал, жрец Исвархи из столичного храма? — вкрадчиво спросил Зарни. — Много ли рассказывал обо мне святейший Тулум?
У Хасты перехватило горло так, что он какое-то время не мог вздохнуть.
Зарни захихикал.
— Святейший Тулум никогда не упоминал о тебе! — воскликнул Хаста, все ясней понимая, что от этого разговора зависит его жизнь. — Да, я в самом деле жрец из столицы, но ранг мой весьма невысок. Кто я такой, чтобы святейший обсуждал со мной свои замыслы? Зато в Яргаре, в Белазоре и прочих местах, где пролегал мой путь, я о тебе слышал немало. Все славят Зарни, все рассказывают о невиданных чудесах…
— А что ты делал в Яргаре, в Белазоре и прочих местах?
— Вез письма из столицы в Северный храм, — совершенно искренне ответил Хаста.
Зарни призадумался.
— Наклонись ко мне, — приказал он.
Хаста повиновался. Гусляр протянул руку и быстро ощупал лицо жреца.
— Ты старше, чем я думал, — пробормотал он. — Много странствуешь… И ты умен: быстро понял, что врать мне вовсе не следует… От писем, конечно, давно избавился… Ну, вот он я. И что же ты обо мне думаешь?
— Я думаю, — медленно заговорил Хаста, — что ты — жрец Исвархи, распоясанный или беглый…
— Я?! — изумился Зарни. — Жрец Исвархи? — Он расхохотался, но тут же умолк и потребовал: — Продолжай, это очень занятно! Почему ты так решил?
— Чудеса, подобные твоим, умеют творить посвященные в столице, а также и Белазоре. Такие, как Светоч…
— Или Тулум.
— Я не видел, чтобы Тулум являл чудеса, кроме рукотворных.
Зарни принюхался:
— Угу, погремушки вроде Гнева Исвархи, что у тебя в сумке… Ну, продолжай.
— Я думаю, что ты — бывший жрец, изгнанный из храма за некую тяжкую провинность, — продолжал Хаста. — Даже не могу вообразить какую. И кто мог в наказание так искалечить тебя.
— В самом деле, кто бы? — фыркнул Зарни. — Столько умельцев в столичных пыточных!
— Ты был наказан и изгнан и теперь желаешь отомстить храму. Именно затем ты провозгласил новую веру и повсюду насаждаешь ее. Ибо как лучше отомстить врагам, нежели уничтожить то, чему они поклоняются?
— Ну что ж, прекрасно, — одобрил Зарни. — С тобой интересно беседовать, жрец. Но тебя ведь что-то смущает? Я слышу в голосе некое сомнение…
— От тебя ничего не укроется, мудрый Зарни. Я был уверен в своих предположениях, пока не увидел, что ты сурья. Порой сурьи достигают весьма высоких рангов — наместник Аршалай тому пример, — но все же главный храм, тем паче внутренний…
— Ладно, — поднял руку Зарни. — Я услышал достаточно. Спасибо, жрец.
«Это что же — я вообще не угадал? — потрясенно подумал Хаста. — Он не был жрецом? Но где он тогда приобрел подобные знания?!»
— Да, беседа доставила мне удовольствие, — повторил Зарни. — Не поверишь, до сего мига я и сам не осознавал, какая тоска, когда вокруг лишь говорящие орудия… Ты останешься при мне, жрец. Мы иногда будем беседовать.
— Это честь для меня, — склонил голову Хаста.
— Не
