которые она бросала на него, связаны с тем, что когда-то она была в него влюблена.

Что ж, жаль ее.

Я чувствую изменение энергии в воздухе и допиваю остатки чая, поднимаясь на ноги.

— Мне пора, — говорю я ей. — Спасибо за чай.

Я подхожу к комоду и беру свою сумочку, наслаждаясь тяжестью цепочек, когда надеваю ее через плечо. Это каким-то образом привязывает меня к прошлой жизни, к нормальной жизни.

— Не за что. Ты вернешься? — спрашивает она, поднимаясь на ноги.

Я пожимаю плечами, направляясь к двери.

— Не знаю. Думаю, из этого места не сбежать, если ты вампир.

— И правда, — говорит она. — Но если захочешь выпить кофе или что-нибудь еще, ну, знаешь, за пределами этого места, дай мне знать. Я записала свой номер в твоем телефоне. И если вообще что-нибудь понадобится, и ты почувствуешь себя некомфортно с Солоном, всегда можешь поговорить со мной.

— Хорошо, — говорю я, чувствуя благодарность. — Спасибо, — я хмурюсь. — Как ты залезла в мой телефон без пароля?

Она улыбается.

— Магические трюки. Не волнуйся, я правда человек. Кто-то должен держать всех вас в узде.

— У тебя замечательная работа, — говорю я, открывая дверь. — А я думала, что моя работа в магазине «Hot Topic» в шестнадцать лет, была тяжелой.

Аметист мелодично смеется, и она провожает меня до входной двери, прощаясь.

Как только я выхожу из дома, вступая в туманную ночь, я чувствую чьи-то взгляды на своей макушке.

Запрокидываю голову, чтобы посмотреть на дом.

Конечно, я там никого не вижу.

ГЛАВА 16

Проходит несколько дней, я снова не сплю.

Мой разум не отключается, глаза просто не закрываются, я слышу каждый звук в этом чертовом отеле, даже беруши не помогают.

И не могу перестать думать о Солоне.

Вспоминаю, как мои зубы впивались в его шею. Так неправильно было прокалывать его кожу, причинять ему боль. Я знаю, что он чувствует боль так же, как я, и удовольствие тоже.

Но каким бы неправильным мне это ни казалось, вкус его крови, то, как она наполняла меня жизненной силой, — я никогда не смогу забыть это. Проблема в том, что я не знаю, как у них там все заведено. Неужели все вампиры предпочли пить из других источников? Я думала, они питаются от людей, а не от других вампиров, так почему Солон настаивает, чтобы я пила его кровь?

Что будет дальше?

Аметист сказала, что Солон все забудет, но я видела ярость в его глазах. Так что, я не уверена. Не думаю, что он захочет иметь со мной что-то общее.

Мысль о том, что я никогда больше его не увижу, причиняет боль.

Я сказал Аметист, что не влюблена в него, и это все еще правда. Но когда говорила ей, что он мне даже не нравится, немного соврала. Он мне правда очень нравится, хоть так и нельзя. У него не так уж много хороших качеств, он лжец и убийца. Он двуличный и нелоялен по отношению к своему собственному виду. Он злобный монстр с дурными замашками, и я не знаю, могу ли ему доверять.

Но, несмотря на все это, меня необъяснимо тянет к нему. Ох, уверена, если бы я правда захотела, то обвинила бы во всем кровь, будто именно поэтому я зависима от него. Я могла бы списать это на то, что он вампир больше, чем я, и чрезвычайно искусен в принуждении других, и хотя он говорит, что у меня к этому иммунитет, возможно, он ошибается.

Но правда такова: я нуждаюсь в нем и жажду его на каком-то глубоком, молекулярном уровне. Как и уровни в Завесах, это происходит с самого низа, рядом с адским темным местом внутри меня, созданным из пламени и крови. Это глубже, чем залитый лунным светом колодец, который всегда меня звал. Это заложено в моем существе.

Какое оно бы ни было.

И если я потеряю Солона, не знаю, что буду делать с собой, как я буду ориентироваться в этом новом мире. Как моя сумочка — якорь старой жизни, так и он — якорь новой. Он ведет меня через это, он сам так сказал, и иногда, только иногда, я замечаю, что он смотрит на меня не так, как смотрит учитель на свое протеже. Любовно — неподходящее слово, несмотря на то, что сказал Эзра. Это нечто грубое и нежное одновременно, и уверена, ему бы не понравилось, если бы я описала его подобными словами.

«Но ты только что все испортила», — говорю я себе. «Тебе не впервой».

Я вздыхаю и заканчиваю краситься. Я встречаюсь с Элль у себя дома через час, и мне нужно поторопиться. Она не знает, что я живу в отеле, поэтому я не могу пригласить ее сюда, и когда я предложила пойти куда-нибудь вроде бара или кафе, она была непреклонна. Думаю, она боится, что Солон снова придет, даже если мы будем в другом месте.

Мои родители на работе, но, несмотря на это, я не говорю им, что иду домой. Я знаю, что им это не понравится. Но сейчас середина дня, светит солнце, и они сказали, что моя квартира окружена защитными рунами. Конечно, это не удержало Солона в тот раз, но сегодня я буду не против, если он придет.

Конечно, я проявляю осторожность. Надеюсь, с Элль там ничего плохого случиться, просто посидим несколько минут, пока я не уговорю ее выпить в «Embarcadero». Белое вино и устрицы уже зовут меня по имени.

Я немного повозилась с макияжем, переборщив с бронзатором, чтобы выровнять тон кожи, который, кажется, с каждым днем становится все бледнее, затем надела лосины, тунику с длинными рукавами и джинсовую куртку, убедившись, что отсутствие татуировок снова полностью скрыто. Надеюсь, она не заметит, что я их прячу.

Я бросаю взгляд на рубиновое ожерелье на столе, оставляя его там.

Я не надевала его с тех пор, как сняла. Боюсь надевать обратно, на случай, если оно больше никогда не будет меня согревать.

Время поджимает, и я решаю, что самый быстрый, хотя, конечно, и не самый лучший способ добраться до своей квартиры — это снова пройти сквозь Черное солнце. В любом случае мне еще нужно немного времени, чтобы открыть окна и придать своему дому обжитый вид.

Я делаю глубокий вдох и концентрируюсь на пространстве перед собой, пока воздух не начинает деформироваться и мерцать. Языки пламени