не менее ощутимо. Альбрехт Дюрер, немецкий мастер гравюры и живописи эпохи Возрождения, описал, как использовал сны, чтобы получить ценные живописные образы. В трактате «Питание для молодых художников» Дюрер отмечал изобилие образов и трудности их запечатления: «Как часто я вижу во сне великое произведение искусства, но наяву не могу вспомнить его; как только я просыпаюсь, оно стирается из памяти».

Спустя 10 лет художник все-таки воплотил сцену из сна, очень мощную и символичную. В нижней части акварели Дюрер описал свой сон:

В ночь со среды на четверг после Троицы 1525 года мне во сне было видение. Я видел потоки воды, падающие с неба. Первый ударился о землю километрах в шести от меня с такой страшной силой, с таким громким грохотом и плеском, что затопил всю землю. Я был так потрясен, что проснулся до ливня. А случившийся после этого ливень был страшным. Одни струи воды лились на некотором расстоянии, другие — ближе. И они падали с такой высоты, что казалось, будто они текут очень медленно. Но первый поток, ударившийся о землю, упал внезапно с такой скоростью и сопровождался таким ужасающим ветром и ревом, что, когда я проснулся, все тело мое дрожало, и мне понадобилось много времени, чтобы прийти в себя. Когда я встал утром, я нарисовал то, что выше, как я это видел. Да улучшит Господь все вокруг.

На картине, изображающей открытое поле почти без деревьев, центральное место занимает огромный столб воды, падающей с неба и заливающей землю. Другие столбы явно меньшего размера обозначают дождь, который вот-вот прольется. Считается, что этот сон — отголосок религиозной неопределенности протестантской Реформации, настоящего потока, грозившего затопить мир в начале XVI века.

Когда Дюрер написал эту акварель, Мартин Лютер уже выиграл борьбу с папством, опубликовал Новый Завет на немецком языке и начал создавать новую церковь. Четыре века спустя русский и французский художник Марк Шагал написал несколько картин, вдохновленных сном Иакова: библейский патриарх видел лестницу, восходящую к небу, видел и слышал самого Бога и заключил с ним договор.

Если для Дюрера и Шагала была важна взаимосвязь между снами и Богом, то для каталонца Сальвадора Дали создание образов во сне стало вопросом не религии, а техники. Дали, одна из икон искусства ХХ века, практиковал метод собственной разработки, чтобы как можно дольше оставаться на пороге бессознательного и собирать образы из сновидений.

Художник зажимал в пальцах увесистый металлический ключ или ложку. Когда охотник за сновидениями начинал засыпать, предмет со звоном выпадал на пол, вырывал Дали из сна и вызывал обилие гипнагогических образов. Художник тут же изливал их на холст. Результатом этой техники стали удивительные работы, названия которых напоминают раздел «Материалы и методы» какой-нибудь научной статьи: «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения».

Феномену сна уделялось много внимания. В первые десятилетия ХХ века психоанализ оказал поразительное влияние на авангард дадаистов и сюрреалистов, послужил источником вдохновения для художников, глубоко интересовавшихся творческим трансом, потоком сознания и свободным исследованием бессознательного. В революционном «Андалузском псе»[122], дебютном фильме испано-мексиканского режиссера Луиса Буньюэля, снятом в соавторстве с Дали в 1928 году, выделяются вдохновленные Фрейдом ассоциации, разрывы и фрагментация сновидений.

Сновидения и литература

В литературе всё точно так же. Бесчисленное множество писателей и поэтов, не зная, как начать, развить или завершить свои сюжеты, испокон веков черпали вдохновение в снах. Поскольку сны разнообразны и непредсказуемы, они оказались повествовательным ресурсом огромной практической пользы, позволяющим затронуть любую тему, какой бы причудливой она ни была.

В классическом «Сне Сципиона» Цицерон использовал трюк для иллюстрации разных точек зрения. История начинается после прибытия в Африку римского патриция Сципиона Эмилиана. Во сне его посещает дух приемного деда, полководца Сципиона Африканского. Эмилиан видит во сне город Карфаген с «высоты, усыпанной звездами, яркими и великолепными», и крошечную Землю в бескрайнем космосе.

Дух деда предсказал, что внук достигнет положения консула — высшей выборной должности в Риме. Сципион Африканский восхвалял воинскую доблесть и обещал внуку после смерти почетное место на Виа Лактеа — Млечном Пути. Завороженный картиной, Сципион Эмилиан видит во Вселенной девять небесных сфер с Землей в центре. Далее следуют Луна, Меркурий, Венера, Солнце, Марс, Юпитер, Сатурн и, наконец, само небо с зафиксированными звездами.

Созерцая Вселенную, Эмилиан узнает, что сферы издают звуки, и его посещает видение климатических поясов планеты. Этот вымышленный античный мем, сохранившийся для потомков в трудах Макробия, оказал решающее влияние на средневековую мысль, поддержав геоцентрическую модель планетной системы и послужив философской основой для дискуссий о душе, добродетели и божестве.

Если в церквях и монастырях за сны боролись ангелы и дьяволы, и, следовательно, они были вопросом жизни и смерти, то среди поэтов и трубадуров использование онейрических видений для воспроизведения откровений стало распространенным явлением. В «Божественной комедии» Данте пророческие сны описаны в конце каждой из трех ночей, которые рассказчик проводит в Чистилище, и еще два сна записаны в аду. У Уильяма Шекспира сон и сновидения упоминаются 211 раз в 30 разных произведениях, включая «Сон в летнюю ночь».

Сервантес, рассказывая о приключениях и несчастьях самого запоминающегося персонажа Дон Кихота, использовал в качестве повествовательного инструмента особенность снов после недосыпания становиться ярче. Приключения обедневшего старого дворянина начинаются с того, что он «слишком мало спит и слишком много читает». И автор позволил своим смелым фантазиям о средневековых странствующих рыцарях захватить шаткий разум Дон Кихота.

Он надел рыцарские доспехи и, проникнувшись старомодным великодушием и благородством, верхом отправился совершать подвиги. Затем описана серия бредовых, совершенно неадекватных поступков — вроде битвы с ветряными мельницами, которых он принимает за великанов. В течение всего героического психотического похода Дон Кихота его верный оруженосец Санчо Панса много спит (и ест), так что он не случайно сохраняет здравомыслие вопреки безумию своего господина.

В конце повествования Дон Кихот тяжело заболевает. Он не встает с постели, засыпает, и сон длится «более шести часов». Когда странствующий рыцарь просыпается, его здравомыслие восстанавливается! Он произносит последние слова и умирает.

В эпоху романтизма сны не только позволяли авторам существенно обогатить сюжет, но и являлись источником художественного творчества. Под влиянием поэтов вроде лорда Байрона английская писательница Мэри Шелли превратила онейрическое видение в прославивший ее роман «Франкенштейн»[123], новаторское произведение в жанре научной фантастики, опубликованное в 1818 году.

Существует версия, что английский поэт Сэмюэл Кольридж сочинил свое самое известное произведение «Кубла-хан»[124], когда принял опиум и заснул с книгой о мифическом городе Ксанаду, летнем дворце монгольского императора. Поэт рассказывал, как во