Шрифт:
Закладка:
– Клянусь тьмой, я не убивала, – и тьма отозвалась, обвила ладони, чтобы впитаться в кожу.
Эшварт нахмурился, а вот Дункан сплюнул.
Не поверил?
Или, скорее, плевать ему было на то, кто там действительно убил. Дункану главное, как это дело на карьере отразится, которая у него во многом не складывалась. И отнюдь не потому, что специалистом он был дерьмовым. Не был. А вот засранцем, умудряющимся на ровном месте отношения с людьми портить, очень даже был. Но я-то здесь при чем?
– Клятва – это хорошо, – протянул отец громко. – Вот только… насколько мы знаем, связь с Пресветлым лесом не может не сказаться… в том числе на клятвах. Поэтому с вашей стороны было бы весьма благоразумно оставить человеческие дела людям.
– Я бы оставил, – Эль задвинул меня за спину. – Если бы они касались только людей.
– Что ж… возможно, так оно и будет?
– Будет ли?
Стража притворялась глухой. Или… они слышат совсем другой разговор? У Мариссы всегда получались красивые щиты.
Как я ее не заметила?
Ныне она в черном, и строгий костюм ей к лицу. И тяжелая серебряная цепь, в звенья которой вплавлены камни. Наверняка артефакт из тех, которые древние, родовые и свойств малоизученных.
Перстень в пару. Заколки.
Взгляд насмешливый. И эта вот улыбка, снисходительная, прощающая даже. На мертвецов не стоит обижаться, а она явно полагала меня если не мертвой, то почти.
– Я тоже умею приносить клятвы, – отец теперь говорил иначе, как-то… спокойно?
Уверенно.
И главное, что я готова себя за локоть укусить, если слышим его только мы. Вот отступает стража, явно решив, что ссора с ушастыми городу особой пользы не принесет. Вот Дункан что-то нашептывает напарнику, и тот слушает, но не сказать чтобы прислушивается. Вот на мое плечо ложится рука.
Оборачиваюсь. Тот самый полукровка, который убрал пьяного Глена.
– Не стоит волноваться, – сказал он тихо. – Насколько я успел изучить светлейшую Эрраниэль, она скорее разрушит этот город, чем позволит причинить вред семье.
А я семья? Семья.
– Мне нужно лишь то, что мне принадлежит, – и вновь взгляд на меня, будто он знает… хотя почему будто? Он точно знает, что спрятал предок, как знает, что это сокровище переместилось из склепа. И искушение огромно, будто сама тьма нашептывает, что стоит избавиться от докуки.
К чему мне рука демона?
Я ведь и капусту, если разобраться, пусть люблю, но не настолько. Так чего ради?.. Люди? Люди справятся. Есть ведь другие некроманты и вообще… Сомневаюсь, что отец собирается уничтожить город. На ненормального он не похож, ему власть нужна, и отнюдь не над нежитью. Что изменится для большинства? Ничего.
Так стоит ли?
Я сунула руки под мышки, коснулась шали – если уж она божественного происхождения, то пусть помогает, пусть избавит от этого… шепота. И он исчез. А с ним ушли и сомнения, и дрожь.
– Я дам тебе время, – сказал отец, отступая. – Но не думай, что его так уж много. И что нам нужно ваше разрешение. Скоро мир изменится. И вполне может быть так, что некоторые старые договоренности перестанут иметь вес.
А потом улочка опустела.
И парень сказал:
– Я вас провожу. Хотя глупо. Остались бы в поместье, там всяко безопасней.
Эль молча покачал головой, а я вцепилась в руку мужа и сказала:
– Его ведь кто-то убил. Кто-то из тех, кто неплохо себя чувствует в этом самом поместье.
А значит, не так уж там и безопасно.
Шелестело дерево серебряной листвой, укрывало от мелкого дождя, и солнечный свет, запутавшийся в листьях, согревал малину. Та и рада была растопырить уцелевшие листья, тянула побеги, жалась к гладкому стволу, спеша ухватить остатки тепла.
– Все будет хорошо, – не слишком уверенно произнес Эль.
И я повторила, пытаясь убедить себя:
– Все будет хорошо…
Прозвучало довольно-таки фальшиво.
А дома нас ждали маншул и пара полудохлых крыс, что бродили по кухне, натыкаясь на мебель. Шерсть их потемнела, частями вылезла, глазницы были пусты, но вот появление живых твари учуяли сразу. Одна развернулась и зашипела, прежде чем превратиться в горстку пепла.
Не хватало еще, чтобы в моем доме крысы на меня шипели.
Вторая заверещала, оказавшись в ограничительном круге.
– Погоди, – Эль перехватил мою руку. – Она… не совсем чтобы мертвая. И не живая.
Крыса рухнула на бок, тельце ее затряслось и лопнуло.
– Твою ж…
Заворчал маншул, соизволив спуститься со стола, подошел и ткнулся лобастой башкой в ногу. Глаз его блеснул, а из открытой пасти донесся протяжный низкий звук.
– Да, еще та мерзость, – согласился Эль. – Знаешь, мне кажется, что все-таки лучше убрать ту капусту из подвала.
Он снял камзол.
Закатал рукава и, оглядевшись – пол кухни был покрыт мелкими кусками гниющего мяса, – осведомился:
– А тряпка половая у нас имеется?
Все-таки я люблю своего мужа.
А демоны…
С демонами мы как-нибудь управимся. И со всем остальным тоже.
История шестая
Демоны любят не всех
Демоническая рука скрутила фигу.
– Не балуй, – не слишком уверенно сказала я, и кривоватые пальцы шевельнулись, когти заскребли по дну шкатулки, а обрубок задергался, будто рука пыталась выбраться.
Я с трудом удержалась, чтобы не отшвырнуть проклятую шкатулку. И то скорее из понимания, что далеко она не улетит: подвал у меня небольшой.
– И что с тобой делать?
Рука затихла.
А мне подумалось, что демону, должно быть, не слишком удобно без конечности.
В подвале воняло. Капустой.
И дохлыми крысами, которые явно не желали осознавать, что жизнь их короткая подошла к естественному или не слишком естественному, но всяко финалу, и теперь норовили восстать. Упокаивать их приходилось… в общем, приходилось, да.
Вони становилось больше.
А соседи, и без того не слишком меня жаловавшие – тетушку мою, помнится, они от всей души жалели, – и вовсе сделались мрачны и подозрительны. Нет, я понимаю, что особых причин любить друг друга у нас нет, но… это же не повод плевать в спину! Или амулет на забор вешать. Дрянной, к слову, амулет.
Но я все равно прибрала, так, порядка ради, и вообще в хозяйстве пригодится.
– К эльфам отправить? – я наступила на крысиный череп, который премерзко хрустнул под ногой. А конечность затихла. И всем нутром своим я ощутила возмущение. К эльфам ей определенно не хотелось.
И мне, что характерно, тоже.
Эль предлагал.
Настаивал даже. Но стоило