— Я не могу отпустить вас одну в такое время, особенно после случившегося.

— Ну как-то же я хожу с работы… Послушай, Вэйл, возвращайся, правда. Зря я пришла, сама не понимаю, что на меня нашло.

— Может и зря, вам виднее, — ординарий осторожно коснулся её плеча. — Позвольте мне хотя бы проводить вас.

— А если твой хозяин узнает, что ты сбежал? — она бросила встревоженный взгляд на особняк.

— Не беспокойтесь, госпожа, меня прикроют, — Вэйл мягко взял её под локоть. — Расскажите о себе.

Они неторопливо шли безлюдными улочками, выбирая самые тёмные. После Скорбной Ночи осквернённым было опасно находиться в городе, теперь даже сервусов редко встретишь без хозяев, а чёрная форма Легиона превратилась чуть ли не в сирену, объявляющую начало боя на Арене.

Почти всю дорогу Кэтт рассказывала о сыновьях, о работе, о своей жизни, стараясь не упоминать Нила. Совесть не прекращая ворочалась где-то в глубине души, но окончательно портить такой прекрасный вечер не хотелось. Вэйл с интересом слушал её, поддерживая беседу вопросами о быте свободных, о её детстве и прочих мелочах, о которых обычный человек и не подумал бы спросить. В такие минуты Кэтт особенно остро ощущала разницу между осквернёнными и людьми, и это казалось ей удивительным, а ещё по-детски забавным его восприятие обыденных вещей.

Ей было легко с ним, спокойно. В какой-то момент она не выдержала и попросила прекратить называть её госпожой. Ей хотелось, чтобы между ними возникла дружба, а это слово будто удерживало невидимую преграду, то и дело напоминая, что рядом не приятный собеседник, а невольник, чьей жизнью распоряжается какой-то богач. Так же, как теперь распоряжались жизнью Роуз…

— Скажи, Вэйл, каково это, жить в Легионе? — наконец решилась спросить она.

— Каково? — ординарий задумчиво склонил голову. — Не знаю, мне ведь и сравнивать толком-то не с чем.

— Я слышала, над вами жестоко издеваются, — последние слова Кэтт произнесла совсем тихо. Её невыносимо терзала мысль, что она собственными руками обрекла Роуз на такую жизнь.

— Разное бывает. Но зачем вам это, Кэтт? Не забивайте себе голову ненужными тревогами.

— У меня была дочь, но её забрал Легион, — это был невольный порыв. За столько времени у неё появилась возможность выговориться, а осквернённый вызывал доверие. Но поймёт ли он, если во всём признаться? Наверное, лучше опустить некоторые подробности, Вэйл наверняка возненавидит её после такого.

Ординарий печально вздохнул:

— Теперь понимаю. И давно её забрали?

— Восемь месяцев назад. Мой муж пытался спасти её, но… — она запнулась, не решаясь солгать. — Но ищейка нашёл нас раньше, чем Перо.

— Вы пытались связаться с Пером? — его глаза удивлённо заблестели. — Но как?!

— Не знаю. Муж каким-то образом вышел на агента. Я тогда была не в себе, мало что соображала. Только родила, а тут такое горе…

Слёзы сами собой покатились из глаз. Ей было горько за свою ошибку, за своё предательство, но ещё горше стало осознание, что где-то там, в чужих руках, растёт её маленькая дочь, при этом всеми ненавидимая, презираемая, обречённая на чудовищную участь жить в неволе.

Она принялась украдкой вытирать слёзы, надеясь, что Вэйл не заметит, но он всё же заметил. Остановившись, ординарий вдруг обнял её, прижал к своей груди так крепко, но так нежно, и Кэтт, окончательно почувствовав, что наконец-то не одинока, громко разрыдалась. При этом ненавидя себя, но жалея, ненавидя Нила за его самоотверженность и желание бороться, ненавидя законы и предков, обрёкших тысячи семей на невыносимые страдания, а ещё понимая, что сейчас стоит в объятиях того, кого ещё совсем недавно брезгливо обошла бы стороной, даже не взглянув в его сторону. И кто она после этого? Гнусная лицемерка, возомнившая, что вправе смотреть на осквернённых свысока только потому, что кто-то за неё решил, что так правильно, только потому, что другие поступают точно также.

— Не плачьте, Кэтт, это не ваша вина, — прошептал Вэйл, поглаживая её по волосам, словно маленькую девочку. — Вы и ваш муж боролись за дочь, это достойно уважения.

От этих слов она разрыдалась ещё громче. Если бы он знал…

— А хотите, я попытаюсь выяснить, куда её отправили? — спросил ординарий. — Я знаком с одним сервусом, думаю, он сможет помочь.

Кэтт судорожно всхлипнула и, чуть отстранившись, заглянула ему в глаза. Наверное, он просто пытается успокоить её. Как можно найти Роуз, если у неё даже имя отняли!

— Не делай этого, Вэйл, обманом меня не утешить.

Он провёл пальцами по её мокрым от слёз щекам:

— Я осквернённый, а не лжец, Кэтт. Обещать ничего не могу, но попробую хоть что-то узнать.

— Даже если так, что это изменит? Не выкраду же я её оттуда!

— Быть может, когда-нибудь у вас появится шанс встретиться с ней. Поверьте, это уже многое. Я бы всё отдал, чтобы хоть раз увидеть ту, что родила меня… — умолкнув, он отвёл взгляд.

Кэтт оторопело смотрела на него, понимая, что сейчас заглянула куда-то в скрытое, потаённое, коснулась его личного, того, о чём он не привык говорить.

— Что от меня требуется, Вэйл?

— Когда её забрали?

Она рассказала всё, что могло помочь: и как выглядит дочь, и назвала тот проклятый день, даже почти точное время. Единственное, о чём умолчала — что всё это случилось по её вине. Если и вправду Вэйлу удастся хоть что-то узнать о Роуз, возможно, и впрямь появится шанс как-то искупить свою вину. Как? Кэтт не могла ответить, но знала наверняка, что больше не позволит своей трусости взять над собой верх.

Глава 18

Заскрежетал дверной замок, петли жалобно взвизгнули, дневной свет ворвался в сумрак душной комнатушки и резанул глаза. Керс поднял голову, прижмурился, а разглядев вошедших, удивлённо вскинул брови. Севир передвигался с трудом, опираясь на плечо Клыка, тащившего с собой стул. За ними беззвучно проскользнул Вихрь, привалился к стене и, скрестив руки на груди, насмешливо уставился сверху вниз на Керса.

— Протрезвел? — командир с кряхтением устроился напротив. — Да-а, малец, не ожидал от тебя такого свинства. Ты хоть понимаешь, что натворил?

«Ну не дебил же я, в самом деле!»

Керс глянул на него исподлобья:

— У нас был уговор. Ищейка обещала не выдавать Исайлум.

— Взамен на что?

Какая к чертям разница — на что! Правда, непонятно, сдержит ли Девятая своё слово, убить-то она его не убила. Шмыгнув носом, Керс скользнул взглядом по облепленному засохшей грязью сапогу Клыка.

— Ну и что мне с тобой делать? — не дождавшись ответа, спросил Севир.

— А что со мной делать? — Керс