Как считает Джеймс Джиллетт из Пограничного батальона техасских рейнджеров, возможно, сотня офицеров постоянно вела поиск Басса, а он нагло ночь за ночью скакал в Даллас и Форт-Уэрт для отдыха под охраной. Однако в конце концов эта война на истощение начала сказываться, банда Сэма раскололась, и ему пришлось перенести свои операции на юг, в окрестности Остина. Он уже стал легендарной личностью, этакий «молодой великан» в представлении масс, которого невозможно было изобразить без кольта 45-го калибра, удобно расположенного на бедре или дымящегося у него в руке.

Поскольку все это является важной частью истории Кольта, давайте взглянем, как эта картинка — человек, лошадь и неизменный револьвер — укоренилась и росла в человеческом воображении.

Сэм Басс за несколько лет до того, как занялся перегоном скота в Дедвуд, был хорошо известен во всем Техасе. К тому же были шансы на то, что он пользовался большой симпатией; в этой стране скотоводов на хозяина любого животного вроде дентонской кобылы наверняка смотрели с восхищением и некоторой завистью. Не исключено, что он был неплохим игроком, а ковбои по природе своей игроки; им приходилось быть таковыми во времена до того, как разведение скота превратилось почти в технологическую науку. Он был одним из тысяч пастухов; может быть, чуть более диким, но, когда его звезда удачи вознеслась ввысь, он был доброй душой для любого, кто столкнулся с мрачной необходимостью продать свое ружье или седло или нуждой в деньгах на лекарства для болеющей семьи. Может быть, он был «таким же простым, как ты или я», таким же удобным, как старый ботинок, и без капли скупости в душе.

Ограбление у Биг-Спрингс ознаменовало новый взлет в бизнесе ограбления поездов. К сегодняшнему дню уже никакой обворованный поезд не вез таких крупных сумм денег. Кроме того, все было в золоте — не в прозаичной бумажной валюте. Есть что-то такое в переполненных ящиках со свежеотчеканенными монетами с двуголовыми орлами, что преследует человеческий мозг, подобно воспоминаниям о добрых старых временах, которые никогда не вернутся назад...

И тут портрет Сэма Басса резко изменился. Еще вчера или всего лишь пару лет назад он участвовал в ярмарочных зрелищах, как и многие другие парни, либо иногда перегонял скот. Помимо того, что он владел несколькими весьма быстрыми лошадьми, ничего выдающегося в нем не было. Но теперь он вымахал до чуть ли не десяти футов в росте, да, может быть, просовывал в штаны сразу две ноги, в отличие от того, как надеваем мы с вами. И даже в этом случае Сэма Басса все вспоминали как добросердечного чужака, который купил бы вам выпивку, если у вас пересохло в горле или вас разорили, и, скорее всего, заплатил бы за вас, чтобы вызволить из каталажки на следующее утро.

В салунах городков — местных центров животноводства, в кругу возле вечерних костров в загонах для скота или в бараках мужчины качали головой и ухмылялись. Кто бы мог предполагать, что за этой развязной улыбкой таились мозги и сыромятная твердость, нужные для того, чтобы ввязаться в эту безнадежную игру с оружием, потом удрать и выиграть по всем счетам! Если он был удачлив, то он был и смекалист и достаточно храбр; а эти большие, находящиеся где-то вдалеке компании вполне могли позволить себе потерять немного наличности. Он же не брал деньги у народа!

В 70-х гг. в некоторых частях этого скотоводческого края хозяева ранчо и ковбои не испытывали любви к железным дорогам, которые пересекали их пастбища, отнимая — по высокой цене — целые куски земли, которой скотоводы пользовались, часто не имея на то законных прав. Железные дороги — как и транспортные агентства — в умах многих жителей Приграничья были «бездушными корпорациями», которые, применяя грубую силу, переезжали через рядового скотовода, и объектом нападок для любого, кто мог предъявить им претензии. Они принадлежали хитрым пижонам с Уолл-стрит, у которых в карманах — бесчисленные миллионы, и, если какая-то кучка сильных и отважных парней сумела совершить налет на какой-то поезд и уйти с доброй добычей, дай им Бог здоровья! На то противоречие, что своим процветанием скотоводство в большой степени зависело от железных дорог, во многих случаях сознательно не обращалось внимания. Конечно, такой действительно серьезный вопрос, как конокрадство, угон скота или даже ограбление банка в каком-нибудь скотоводческом городке, требовал сурового и скорого разбора с помощью кольтов, винчестеров или аркана и сука на тополе.

Для многих, кто помнил его «еще по тем временам», Сэм Басс успешно проделывал дерзкие штуки; образец бизнеса, вызывающий по крайней мере безмолвное восхищение. А теперь, нагруженный золотыми монетами, он опять ввязался в игру не на жизнь, а на смерть не только с местными стражами порядка, но и с могучими техасскими рейнджерами — и каждый раз ему удается их перехитрить! Жертва несправедливости, одинокий беглец, удирающий от преследующей его полицейской своры, скрывающийся от правосудия беглец, который крут и опасен, но ни в коей мере не подлец, — своей драматической и рискованной ситуацией он предъявлял серьезные претензии на народную симпатию.

Человек в бегах не может торговаться, чтобы заполучить то, что ему более всего необходимо: свежая лошадь, боеприпасы, пища и безопасное место, чтобы переждать, когда погоня слишком близка или когда ранен. Он к тому же нуждается в верных молчаливых друзьях и в огромной удаче.

Как и многие беглецы, преследуемые законом, как до этого, так и после, Сэм Басс при необходимости разбрасывал свое золото: двадцать долларов за коробку печенья или дюжину яиц; три двуглавых орла, чтобы переночевать у какой-нибудь обеспокоенной фермерши-вдовушки, когда Бассу приходилось приструнивать свою ораву и успокаивать страхи бедной женщины. Может, он выкроил время, чтобы нарубить дров для какого-нибудь инвалида, или бросил золотую монету в колыбель несчастного больного фермерского ребенка...

Он был знаменит — или печально известен — и страшен, как и любой другой, кто ведет такое жуткое существование: либо ты, либо тебя. Преследуемый человек, чей жизненный срок был измерен отсюда и досюда, он безвозвратно вступил, сознательно или нет, на путь насилия, кровопролития и смертельных перестрелок. То, что такая страшная личность делала передышки на мелкие акты человеческой доброты, разжигало народное воображение, как это происходило и столетиями ранее. Личность вне закона, преступник и убийца, он все еще мог воплощать в себе важные добродетели пионера — по крайней мере, в легендах — физическое мужество и дерзость,