Я не успела даже замолчать толком, как Миранхард произнес:

— Поддерживаю.

Игр почему–то улыбнулся уголком губ:

— Согласен.

— Вы что, сговорились?

Честно говоря, на этот совет стоило приехать только для того, чтобы увидеть сейчас лицо Леграна. Не просто растерянное, глубоко изумленное, с такими эмоциями — недоверие, удивление, непонимание… все это было настолько живое, настолько настоящее, что у меня защемило сердце. Я ничем этого не показала, вообще никак не отреагировала, взамен меня отреагировал Миранхард:

— А что, похоже?

Легран метнул на него убийственный взгляд.

— Это не смешно, Миранхард. Я направил вам все материалы, включая то, что произошло…

— И я их внимательно изучил, я тебя уверяю. Но я все равно согласен с Надеждой.

— Я тоже, — произнес игр. — Не вижу смысла отрицать то, что произошло в прошлом, равно как и то, что в настоящем ты являешься достойнейшим императором Эверона. Срок правления я тоже предлагаю оставить неизменным, единственное, о чем сейчас хотелось бы поднять вопрос, если уж мы собрались здесь вчетвером, стоит ли внести в нашу очередь на правление ваш род, арэа.

Я широко распахнула глаза.

— Мой род? Какое правление? Мы меньше месяца в Эвероне.

— Так вас никто и не заставляет послезавтра править, — глаза игра весело сверкнули, Миранхард улыбнулся тоже. — Но в целом, нам интересно знать, какую политику будете вести вы, рассчитывать ли на вас, или же все останется как прежде.

Такого я определенно не ожидала, поэтому на миг просто впала в ступор. Впрочем, тут же пришла в себя:

— Определенно можете. Я считаю, что алые сирин должны принимать непосредственное участие во всем, что происходит в мире и помогать, когда потребуется наша поддержка.

— Чудесно, — игр посмотрел на Леграна. — Ваше величество?

Феникс уже справился со своими чувствами, но маску свою надеть словно забыл. Или не посчитал нужным, потому что до сих пор выглядел потрясенным.

— Считаю, что это замечательная идея.

— В таком случае, пожалуй, нам предстоит еще один совет в самое ближайшее время, — произнес игр.

— Вероятно, — отозвался Миранхард. — Что касается этого, он войдет в историю как самый короткий совет во все времена.

Кажется, именно после этих слов император опомнился окончательно. Отодвинув никому не потребовавшиеся документы, он почему–то нахмурился, а после произнес:

— Совет объявляю закрытым.

Феникс поднялся первым и подошел ко мне, на этот раз не успел Миранхард. А может быть, просто не очень торопился? Потому что если я что и поняла про этого дракона, так это то, что он успевает везде, где хочет, и туда, куда хочет.

— Благодарю, — отозвалась я, чувствуя, как от его близости кожа покрывается мурашками.

Вот же… Казалось, я уже просто физически не должна реагировать на него так, а все еще реагирую!

Игр с драконом направились к дверям, правда, остановились, чтобы пропустить меня, но император покачал головой:

— Нам с Надеждой нужно еще обсудить кое–что.

Когда они вышли, Легран повернулся ко мне, но не успел и слова сказать.

— Вы совершенно не меняетесь, ваше величество! — воскликнула я. — Не так ли?

— О чем вы?

— Например, о том, что вы все время решаете за меня! Никаких разговоров с вами у меня запланировано не было.

Я развернулась, чтобы уйти, но Легран перехватил меня за запястье.

— Надежда… почему вы предложили такое?

Его пальцы были как огненный браслет, поэтому руку я шустренько отняла.

— Потому что я считаю, что так будет правильно, — я старалась спокойно выдерживать его взгляд. Этот взгляд, в котором вспыхивали и гасли золотые искры. — Потому что вы не несете ответственности за то, что совершил ваш предок.

— Вы поверили в то, что я не знал?

Вот что за мужчина, а?! Обязательно надо в этом ковыряться?!

— Поверила. Если бы не поверила, меня бы здесь не было, — я отступила на несколько шагов, но Феникс шагнул следом.

— В таком случае я бы хотел сказать кое–что еще, во что вы, возможно поверите…

— Нет, — решительно пресекла я. — Нет, ваше величество. Пожалуйста, давайте не будем все усложнять. Последние дни выдались для меня очень непростыми, и я очень хочу, чтобы в кои–то веки все стало просто. И чтобы все стало просто, я сейчас сразу скажу: между нами исключительно политические и деловые отношения, ничего кроме. Надеюсь, вы примете мое решение с уважением.

Легран замер. Искры в звездных глазах погасли.

— Разумеется, Надежда, — и вот снова он не стал закрываться, потому что меня полоснуло горечью не только в его взгляде, но и даже на каком–то эмпатическом уровне. — Я уважаю вас и я уважаю ваше решение. Благодарю за поддержку. Но я все равно скажу то, что должен был сказать очень давно.

— Незачем.

— Есть зачем. Окажите мне последнюю любезность и просто выслушайте. Вы с самого начала отличались ото всех женщин, с которыми я привык иметь дело. Я никогда не рассматривал вас как одну из тех, с кем могу связать свою жизнь. Сначала я вас ненавидел, и теперь вы знаете почему. Потом я на вас злился, потому что с каждым мгновением рядом с вами я переставал быть тем Леграном, к которому все привыкли, а для меня это было непривычно. Я не хотел ничего менять. Вот только правда в том, Надежда, что дело было не в переменах и ни в чем бы то ни было еще. Я злился на свои чувства к вам. Злился на то, что с каждым мгновением все больше тону в ваших глазах. На то, что на мое отношение не влияет даже то, что произошло в прошлом. Сейчас я понимаю, насколько это было нелепо, жестоко и глупо, но тогда я боролся с чувством, которое, как я считал, никогда не испытаю. С любовью, которой по моему мнению не должно было быть. И чем дольше я с ней боролся, тем больше доставалось вам. И остальным. Я больше не хочу так, Надежда. Хочу, чтобы вы об этом знали. Знали, что я люблю вас.

А вот это было совершенно нечестно! Глупое сердце дернулось, как колибри, севшая на хищный цветок, и затрепыхалось в нелепых попытках немедленно все уладить в стиле диснеевских принцесс. Вот только я прекрасно понимала,