Но тут буйноскипидарный, которому удалось-таки взломать топором сундук аэронавтов, поднял над головой кипу бумаг и заорал:

— Говорил же я, что это клятвийские шпионы! Во, наш город срисовали, гады!

— Какой город? — побледнел младший аэронавт.

— Известно какой — Колоколамск, ядрена вошь! — осклабился буйный гражданин.

Арсений Изаурик упал в обморок.

…Вот так, дорогой читатель. Как заметил один печально известный датский принц, на свете случаются такие совпадения, что даже профессору истмата в кошмарном сне не приснятся. Бойль и Мариотт в один день и час открыли один и тот же закон физики, а конюх Пантелей, забравшись на колокольню с бутылкой водки для приватного ее распития, обнаружил там (не в бутылке — на колокольне) свою же супружницу в обществе горбатого звонаря.

Так что нет ничего удивительного в том, что город, который Арсений Изаурик создал в своем воображении, облекал в плоть и кровь, лелеял и холил, нежно поглаживая по подлежащему каждую фразу, этот город, оказывается, давным-давно существует и даже носит то же название. (Напомним, что Бойль и Мариотт открыли один и тот же закон, а Пантелей обнаружил на колокольне именно свою жену). Нет ничего удивительного и в том, что настоящий Колоколамск, равно как и вымышленный, расположен у слияния двух рек и украшен двумя большими церквями, вокзалом и бульваром. То же самое можно сказать и о большинстве российских городков. Что же касается наскипидаренных граждан, бегающих по улицам в пиджаках на голое тело и граждан в кожаных тужурках, по тем же улицам степенно прогуливающихся, то здесь, как говорят британские парламентарии, комментарии излишни.

По приказу начальника милиции аэронавты были взяты под стражу.

А что же шар? Он пропал бесследно. Зато на другой день после того, как неудачливых калошников-галошников увезли куда следует, во всех магазинах Колоколамска продавались непромокаемые пальто из отличного прорезиненного шелка.

Глава 25.

Полярная звезда

— Учти, пацан. Шулер должен иметь хорошо развитый большой палец правой руки и абсолютно здоровое сердце. При такой складке пижонам нет спасения.

— А кто такие пижоны?

— Пижоны — это все те, которые не дергают. — Шулер достал колоду и приступил к демонстрации новейших достижений своего цеха.

— Вот видите, Сеня, — Остап обернулся к товарищу, — и в Бутырке можно встретить людей творческих, с передовыми идеями.

Сеня ему не нравился. Он был раздавлен и поэтому безобразен. Он монотонно раскачивался взад-вперед и что-то беззвучно бормотал.

— Послушайте, Сеня, — заметил Остап вполголоса, — по-моему, вы уж слишком глубоко вжились в образ ортодоксального еврея.

— Зачем, зачем нас привезли в Москву? Что случилось? Что они раскопали? Почему отпустили Пер-Лашезова? Проклятые рассказы. Проклятая карта. Зачем нас привезли в Москву? — еле слышно причитал Сеня.

— А вы что, предпочли бы остаться в Колоколамске? — попробовал отшутиться Бендер.

— Остап Ибрагимович, — затравленный взгляд резанул командора по сердцу, — вы же прекрасно понимаете, что это означает… Для меня.

— Сеня, дружище, вы похожи на зайца, который уверен, что танковая атака направлена против него.

— Я похож на зайца? — Сеня перестал раскачиваться.

— Да, вы похожи на зайца.

— Я — заяц?

— Да, серый заяц с красными глазами.

Хорошо развитый большой палец правой руки и абсолютно здоровое сердце шулера не выдержали взрыва Сениного смеха.

Дворницкие морды королей и малиновые ягодицы червей разлетелись по камере. Их собрали довольно быстро. Гораздо дольше приводили в чувство шулера. Его отпаивали из жестяного чайника сырой водой. Вода пахла мясом, но шулер этого не замечал.

За дверью раздался начальственный голос:

— Ну, как там наши медвежатнички, домушнички, насильнички, хулиганчики и прочие негодяйчики?

Заскрипел засов.

— Арсений Изаурик, с вещами на выход!

Сеня с недоумением и обидой посмотрел на Остапа. Затем сделался строгим и сосредоточенным. Собирая вещи, он быстро зашептал:

— Мое настоящее имя — Артемий Аполлинариевич. Домашние звали Темой. Родился 24 ноября 1900 года. Крещен в селе Буря, Неваляйского уезда. Это наше родовое имение. Дом в Москве на Сретенке. Старожилы покажут. Найдите лакея Игнатия. он все расскажет. Я его предупредил.

— Изаурик, пошевеливайтесь!

— На рождество четвертого года дядя подарил мне шотландского пони. Его звали Макс. Сдох через 2 года. Дядя часто брал меня на охоту и рассказывал о собаках и лошадях. Все! Прощайте, Остап, прощайте. Да хранит вас Господь! — Сеня судорожно обнял Остапа и бросился к двери.

…Из долгого оцепенения Бендера вывели скрип засова и злой выкрик:

— Остап Бендер, с вещами на выход!

В огромной комнате за длинным столом сидели трое. За их спинами висели ведомственные портреты. Взгляды с портретов и из-за стола нежно ощупали Бендера с головы до ног.

— Садитесь, дорогой товарищ, нас ждет долгий разговор, — раздался из-за спины задушевный голос.

Остап оглянулся и увидел маленького человека в высоких сапогах, жестом трактирного слуги указывающего на табурет.

— Итак, — человечек принялся вышагивать позади Остапа. — Допроса как такового не будет. Я вам просто кое-что расскажу, а вы просто ответите: "Да" или: "Нет".

Человечек остановился прямо за спиной Бендера.

— Вас зовут… Артемий Аполлинарьевич Средиземский.

— Э-э-э…

— Молчать! — рявкнул человечек. И добавил мягко. — Я же просил не перебивать… При вас обнаружена фамильная реликвия — Орден Золотого Руна. Вас опознали соседи вашего покойного батюшки. У вас на квартире обнаружена книга, восхваляющая верную службу ваших предков царскому режиму. Непростительная халатность. Вопрос: признаете ли вы себя графом Средиземским? Да или нет?

— Да! — ответ Остапу подсказали не абстрактное благородство и даже не холодное заключение о бесполезности предательства Сени. Нутром комбинатор почувствовал, что граф Средиземский нужен этим людям и только умело дозированное хамство спасет его.

— Почему вы не эмигрировали после революции?

— Родину не унесешь на подошвах ботинок, — ответил Остап словами Дантона.

— Поэтому вы пытались бежать на воздушном шаре? Прихватив с собой антисоветские пасквили, включающие план приграничного города и сведения о его ответственных работниках, замаскированные под литературное произведение. Кстати, отпечатанные на вашей служебной машинке.

— Помилуйте, товарищи, это всего лишь творческий метод, — возразил Остап.

— Мы ваш творческий метод обсудим в трибунале! Какую роль вы отводили вашему сообщнику Арсению Изаурику?

— Сообщнику? — Бендер презрительно скривился. — Я всю ночь уговаривал его подлететь ближе к границе, чтобы первыми увидеть восход солнца над социалистической родиной, а он лишь оскорбительно смеялся.

Наступила пауза. Комиссия совещалась.

— Позвольте, — подал голос один из сидевших за столом, человек с удивительно толстыми губами. — Но ведь солнце восходит на востоке!

— Пардон, — искренне огорчился Остап. — Я с этой директивой не знаком.

— Гражданин Средиземский! — ледяным тоном произнес человечек в сапогах и вытянул руку. Только сейчас