По лицу Эммы я вижу, что она мне не верит. Но хотя подруга и знает, что я не говорю ей всей правды, она никак это не комментирует. Возможно, Эмма, как и я, чувствует, что ее разум не сможет обработать еще больше информации.

Слегка наклоняюсь вперед и смотрю на Эмму извиняющимся взглядом:

– Мне так жаль, что я никогда тебе ничего не рассказывала. Но, сколько себя помню, нам постоянно вбивали в головы, что никому ничего нельзя говорить.

Она наклоняет голову и осторожно улыбается.

– Честно говоря, я до сих пор жду, что ты скажешь мне, что все это – шутка…

– По правде сказать, я и сама все еще надеюсь на это.

– Это невероятно. То есть я хочу сказать, что все это время думала, что вы – просто кучка фриков.

– Ну, в этом ты не так уж и ошибаешься, – устало констатирую я.

– Вообще-то то, что я тебе так легко поверила, говорит не в твою пользу, правда? – сухо смеясь, спрашивает Эмма. – Мне почему-то всегда казалось, что с тобой что-то не так.

Зевая, я глубже зарываюсь в подушки и опускаю голову на обивку дивана.

– Я даже не представляю, как все это воспринимаешь ты.

Эмма пожимает плечами:

– И что теперь? Каков твой план?

– Могу я остаться у тебя на ночь? – робко спрашиваю я. – Завтра я поеду домой, обещаю. Но сейчас мне очень хочется спать.

Какое-то мгновение она молча смотрит на меня, потом кивает и встает.

– Я принесу тебе пижаму, ложись, как только будешь готова. В шкафчике в ванной есть еще одна зубная щетка, она новая, можешь взять. Иди прими душ, это пойдет тебе на пользу.

Я с благодарностью раскидываю руки и притягиваю Эмму в свои объятия. Часть моего сознания только сейчас полностью осознает, что мне удалось. Я сделала это. Я сбежала и завтра вернусь в свою постель. На глаза наворачиваются слезы, но я поспешно смахиваю их и отпускаю Эмму.

Та ненадолго исчезает и возвращается с пижамой, желает мне спокойной ночи и направляется в свою комнату. Но в дверном проеме подруга останавливается и оглядывается на меня через плечо:

– Блум?

Поднимаю голову:

– Хм?

– Что изменилось? – спрашивает Эмма, пожимая плечами, когда я непонимающе смотрю на нее. – Ты сказала, вам велели никому ничего не говорить. Что изменилось?

– Все изменится, – тихо говорю я, прежде чем успеваю как следует обдумать ответ. – И то, что касается этой мелочи, уже просто не важно.

Она усмехается, но почти тут же становится серьезной:

– Я знаю, ты в своем рассказе кое-что упустила. Если захочешь поговорить – я в любое время к твоим услугам. Хорошо?

Снова подступают слезы, и я, улыбаясь, киваю. Я не могу ответить Эмме, но знаю, что она все равно меня поймет. Подруга вновь желает мне спокойной ночи, затем исчезает в своей комнате, оставляя дверь приоткрытой. Мы будем спать в одной постели, но я ценю, что она оставляет мне немного свободного пространства.

Несколько секунд я просто сижу и смотрю в пустоту. Странное ощущение. Чувствую облегчение, усталость и какое-то покалывание одновременно. Мысли касаются Кево, но я подавляю их прежде, чем они успевают по-настоящему сформироваться.

Странно, что Эмма знает обо мне. Странно, что я здесь, в своей отчасти нормальной жизни. Я не знаю, как точно описать это ощущение, но последние несколько дней я пребывала в таком ошеломлении, словно свалилась с края земли. Будто в одночасье перестала быть частью этого мира.

Чувствуя себя совершенно измученной, я встаю и двигаюсь по направлению к ванной, чтобы принять душ. Когда струи горячей воды начинают стекать по моим напряженным мышцам, на глаза снова наворачиваются слезы. Я знаю, что нас с Эммой разделяет всего лишь одна стена, и все равно чувствую себя немного не в своей тарелке.

Я чувствую себя одинокой.