Конечно, Эвальд. Конечно. «Любыми путями» звучит куда шире.

— Что ж, этих можно посчитать радикальным ответвлением Золотого Альянса, хотя и сам-то альянс как-то… не радует своими методами. Взять хоть вот эту ярмарку. Спровоцировать Кровавых, чтобы развязать себе руки — как политик я могу такое понять… Но всё равно как-то, знаете, неприятно.

— Понимаю, — Гриз ставит пустую чашку на столик. — Скажите, Эвальд, а вы…

— В Альянсе или нет? О, я горячо сочувствую, но меня туда не звали. Во-первых — на мне клятва служения королеве Арианте, а она, как известно, любит всех тварей, человеческих и нет. Во-вторых, они опасаются, что я их незамедлительно предам. Учитывая то, о чём мы тут с вами беседуем — не настолько уж они тупы, а? Ха. Чёртовы деловые люди с отменными ресурсами.

Он берёт чайную ложку и принимается чертить в воздухе карту Кайетты, по временам подвигая в нужное место то маслёнку, то сахарницу, то тарелку с пирожными.

— В Айлоре у меня под крылышком шесть серьёзных фигурантов — крупные магнаты: лесная промышленность, земледелие, фермерство… но их можно списывать со счетов. При надобности мне есть, чем их прижать и как вывести из игры. В Вейгорде дела похуже — Эндриеры, Холлейны, Йорпен-заводчик, крупный, из торговых — Галадант, потом ещё Дивэйн — премилый родич королевы… И прочие, одних крупных не меньше дюжины. Но пока что есть Дерк Мечник — они едва ли готовы замараться в чем-то серьёзном. В Ирмелее с их законами будут ещё пару лет стонать и раскачиваться — и решать, вступать в заговор или нет… Но Тильвия… Тильвия — это плачевно. Как и Дамата, где каждый эйшейет — сам себе прогрессист. Да, и Крайтос, где король последние тридцать лет как при смерти, а знать поголовно в Альянсе. И вот, если мы взглянем на всю эту кучу кайеттских прогрессистов…

Голос Шеннета-Хромца успокаивает, хотя говорит он о тревожном. Безошибочно обозначает: магнат, фабрикант, торговец, чиновник, министр, аристократ… Чем занимается. Чего хочет. Чем опасен. Слабости…

Словно кто-то, кого знаешь не один десяток лет, описывает тебе диковинных зверей. Опасных хищников с драгоценными шкурками.

Как странно. У Эвальда Хромца тоже есть зверинец.

— Тильвия. Дамата. Крайтос.

Он чертит черенком ложки треугольник: его кружка, кружка Гриз и конфетница. Потом качает головой и коротко тыкает в центральное блюдо с крендельками.

— И Акантор — трижды боль в моей трижды сломанной коленке. Члены Альянса в странах — вечно голодные рты. Им подавай рощи тейенха, заповедные земли, леса под вырубку и реки под заводы и перевозки. Но у каждого свой интерес — и их можно подкупить, стравить, запугать… Если бы их только не направляли из Акантора! Акантор — вотчина Кормчей, которая пальцем не шевельнёт в последние десятилетия. Столица столиц, где расположен Камень. Сердце магии. Сердце… всего.

Он втыкает ложку в блюдо с крендельками и любуется получившейся картиной.

— А ещё в Аканторе господин Вириди, не слыхали? Зря, очень зря — рекомендую от всего сердца, хотя все уверены, что я обхожусь без этого органа. Да, так господин Вириди. Писатель, политик. Восходящее светило на небосклоне философии. Кумир молодёжи, потрясение современных умов. Лекции в Академиях и в частных школах, пара выступлений с трибун каждую девятницу — о, а какие диспуты! Расправляется со своими противниками, словно Дерк Горбун — со своими, разве что без меча. На устах во всех салонах и — что куда опаснее — во всех молодёжных кружках. Но это неудивительно — вы бы его только видели. Такой благородно-сухощавый, сразу видно, из низов, и эти прекрасные затёртые пиджаки. А ещё волосы вдохновенно всклокочены, бакенбарды и неистовый пыл в глазах…

Эвальд Шеннетский нежно улыбается какому-то своему видению. Так Мел улыбается маленькому грифонёнку. Только здесь грифонёнок совсем другого плана: пиджак сидит словно с чужого плеча, а пальцы наверняка желты от табака. И — кулаком по трибуне: «Сколько ещё мы будем терпеть бюрократов? Слушать сладкие речи о гармонии? Кормчая и Ковен не дают нам защитить себя! Знаете вы — сколько бестии убили в прошлом году⁈»

— Знаете вы, Гриз? Я вот нет, а господин Вириди швыряется цифрами, потрясает статистикой. Очень убедительно звучит, — Хромец вздыхает и поворачивает нагревающий кристалл на дорогом, даматской работы чайнике. — Цифры завышены самую чуточку, раз в десять — ради общего-то блага жителей Кайетты не жалко. Звучит потрясающе убедительно — как полагается бывшему лицедею.

— Лицедею?

— Вы не человек театра, да? Я когда-то увлекался — там как нигде умеют рассказывать хорошие истории… А теперь вот почти всегда некогда. Но у господина Лабейна Вириди театр был мелким и захудалым, тильвийским разъездным. Зато, полагаю, с потрясающим актёром — он ведь исключительно благодаря своему таланту сперва стал драматургом, потом пробился в Академию Элейсалина — а после так покорил всех своими дарованиями, что начал восхождение в Аканторе. И восходит уже второй год, можете себе вообразить.

— Значит, он голос Альянса?

Тихо нагревается заново чайник. Башня Кормчей — серебряная ложка, торчащая в блюде с крендельками. Накренилась. Сейчас рухнет, наверное.

— Рупор Альянса для простаков, да. И приманка для вербовки пешек. Не только он, впрочем, — есть его последователи, есть… литераторы, драматурги, лекторы, газетчики. Покупать тех, кто рассказывает истории, бывает выгоднее, чем даже лидеров недовольной молодёжи. А устранить или перекупить всех мне не под силу, так что здесь пока что Альянс в выигрыше. Всё-таки средства у них немалые. И даже если в Аканторе сидит всего лишь группа мощных прогрессистов, которая пока не додумалась до глобальных организаций и планов — это как-то…

Первый Министр Айлора заглядывает в чашку, как бы в поисках достаточно сильного выражения.

— Пока что мне удалось наметить основных фигурантов. И узнать об одном законопроекте, который вскоре попытаются протолкнуть в Аканторе. Они называют его «Законом о мере необходимой обороны», но вы же понимаете, это…

Золотой перстень лежит на столе — тяжёлый, холодный. Целится в небо Стрелок — хочет поразить дракона. Сейчас поразит. И начнётся…

— Большая Охота.

— Не знаю, в каком виде они себе это представляют. Но, думаю, это масштабнее Воздушных Войн. Постараюсь выяснить и перетряхну ниточки, чтобы с этим законом волынили как следует… Однако я не всесилен, Гриз. Одна хорошая провокация, бойня наподобие Энкера — и это может переломить мнение тех, кто ставит печати. Господин Вириди и его