Шрифт:
Закладка:
И в глазах по временам моросит алым.
— Половину кружки. И три ложки сахара. Если можно.
Шеннет ухаживает за ней: наливает чай в лишнюю чашку, насыпает сахар. Чай дрожит и плещется чай в кружке, пока Гриз несёт её к себе.
Безвкусная сладость — и металлический привкус во рту.
— Мои люди. Что с ними.
Щелканье крышки серебряных часов.
— Полагаю, что их освободят где-то… через полчаса или чуточку больше. Мои агенты из Акантора уже прибыли и морочат голову здешним законникам. Знаете, бумаги. Опись. «Вы не так описали этот дарт и сделали это не по форме!» Тем временем дарт они, конечно, заменят — как и атархэ госпожи Драккант и ещё кое-что из личных вещей, мы же не можем позволить вашим сотрудникам остаться безоружными. Или узнанными. Да — и подбросят два-три щитовых артефакта, вдруг кто-то вспомнит, что в бою с одним из вас магия не действовала. Пусть думают, что защита была у всех. Тем временем ещё кое-кто занимает внимание мэра и его окружения. С учётом того, что их навестят не последние люди Корпуса Закона и даже кое-кто, связанный с Ковеном Камня… ха. Думаю, все их мысли будут о том, как выпутаться самим. А тем временем произойдёт налёт на тюрьму. Или что тут вместо неё? Можно, конечно, попытаться дать даматский след, всё-таки дарт засветился, а это даматское оружие… Нет, конечно. Пираты. Банда… Похотливых Шнырков. В Велейсе бывает самое разное оружие, не так ли? Многие стражники окажутся усыплёнными. Неумело приготовленное зелье, вообразите. При пробуждении последние сутки начисто стираются из памяти. Это на случай, если ваши друзья сказали что-нибудь лишнее по дороге…
Эвальд Шеннетский тянется за третьим крендельком и вдохновенно взмахивает им.
— Нет, разумеется, таинственное исчезновение группы арестованных вызвало бы подозрение. А потому, конечно, — было сражение. Стража пыталась остановить беглецов, прежде чем отключилась. С блестящими результатами. Тела ваших плюс тела освободителей… Дюжины разнокалиберных трупов хватит, полагаю.
Гриз молчит, но взгляд её явно чересчур выразителен.
— В каком смысле — где возьму⁈ Девятеро! Плох тот министр, у которого нет дюжины тел про запас. Просто понадобилось время, чтобы создать нужный магический фон — вдруг будут прогонять серьёзными детекторами…
— Вскрытие…
Хромец давится крендельком.
— Какое⁈ Мы же в Ракканте — тут никто на фут не подойдёт к мёртвым людям. Даже прогрессисты. Особенно прогрессисты. Нет, они могут, конечно, нанять кого-нибудь не такого щепетильного, но пока будут нанимать — мои ребята из Акантора потребуют передачи тел им, для исследований. А там — храм Глубинницы… и концы в воду. Разумеется, мы прихватим и этих удивительных господ — я имею в виду тех, кто пытался контролировать зверей на крови варга…
— У меня… просьба к вам. Эвальд.
Звуки отмерзают внутри. Разделяются, взмахивают обмороженными крылышками. Выпархивают изо рта, слабые.
— Лавка мясника, где были Лайл и Рихард. Там тело…
— Откуда вы знаете? Вы ведь не разговаривали ещё ни с кем из ковчежников?
Гриз качает головой: не разговаривала, это просто… весна, весна и алый зов под кожей, уводящий прочь, к остывшим остаткам такого же зова в венах.
— Можно — чтобы и его…
— Всенепременно.
Лукавые мальчишеские глаза в кои-то веки не искрятся смехом.
— Мы заберём этого варга и постараемся выяснить, кто он. Вы можете взглянуть — если вдруг знакомый.
Молодое бледное лицо, закатившиеся глаза… Не из братьев, нет. Не из общины. Этих она бы сразу узнала. Даже через восемь лет.
— Я не знаю его. Он мог быть из другой общины. Для одиночки слишком молод.
— Значит, поспрашиваем в общинах. Уведомим родню и, если потребуется, передадим тело для церемонии проводов в Бездонь.
— Варгов предают земле.
— Тогда для этой церемонии. Об этом я буду держать вас в курсе.
Он молчит сколько-то секунд, прихлёбывая чай. Потом продолжает с прежней непринуждённостью:
— К слову, господин Гроски и господин Нэйш сделали нам ценный подарок. Настоящий свидетель — я имею в виду, что только у сына местного мясника теперь мозги не набекрень. Ну-у-у, относительно. С остальными… а что будет с остальными? Что вообще случается с людьми, которые пытаются лезть в мозги к бестиям на крови варгов?
— До сих пор я с этим не встречалась. В дневниках наших учителей говорится о том, что кровь варга как средство единения может использовать любой. Но реальные примеры никогда не приводились. Хотя…
Хотя если нам говорили — значит, такое возможно? И кто-то пробовал? И если да — то насколько успешно…
— Что ж, в дневниках ваших наставников — пара-тройка интересных пробелов. Или где-то есть дневники, о которых вам неизвестно.
Шеннет опускает на стол золотой перстень. Довольно-таки безвкусный, с тиснением — то ли герб, то ли символ, изображение расплывается, не разберёшь. Там, кажется, ещё буквы сверху?
— Видите, всадник на коне и с луком. А разит он дракона на небе. Легенда об Охоте Стрелка, или о Великой Охоте. Помните? Элейсалин, вотчина Стрелка и Травницы, был землёй плодородной и обильной лесами, и жили там Травники-хлебопашцы и удалые охотники на малую дичь. Больше всего на свете эти маги хотели быть в мире со всем, что их окружало. Но ночами страшные твари начали приходить из лесов — красть детей и скотину, терзать деревни пламенем. И тогда люди, не знавшие прежде таких ужасов, взмолились своим покровителям. И отозвался своим детям Стрелок…
Голос Шеннета звенит струной древней лиры. Плещется напевом бродячего певца. Стрелок отозвался и научил людей охотиться не только ради пропитания, но и для защиты. Научил бить хищников. И повёл за собой.
— Охотники сели на коней, — и были их многие тысячи, и вот, со своим божеством во главе они без страха вышли на Большую Охоту — и кровь чудовищ напитала землю… В ваших легендах есть что-либо подобное?
— Наши легенды другие. В них маги собираются на Большую Охоту сами. Чтобы совершить подвиг. Показать свою удаль. Добыть богатство. Но когда бойня уже начинается — навстречу выходят первые варги. И останавливают бойню.
И всё равно льётся кровь, которой наши легенды изукрашены ярче, чем хотелось бы.
— Хм. В любом случае, девиз этих господ, — Шеннет прищёлкивает по краю перстня, — показывает
