Элизабет, как всегда собранная, черные волосы уложены в прилизанный пучок, губы подведены алой помадой. Она изменилась сильнее, чем готова была признаться даже себе.

– Поверь мне, если бы я могла… – Она сделала глубокий вздох. – Но я не хочу рисковать. К тому же… Да, я боюсь. Я знаю, что все смерти связаны с ней. Души ведьм жаждут мести. Но они успокоятся, как только Стихея уйдет из Вэйланда. – Стало неясно, кого пытается убедить в этом Элизабет: себя или Ребекку. – Я знаю, что ты не до конца прогнила, Ребекка. Поэтому я доверилась тебе. И пошла на риск.

– Спасибо за комплимент. – Ребекка закатила глаза и стала одеваться. Элизабет говорила заготовленными фразами члена общества «Кровь и пламя». – Несмотря на нашу прошлую дружбу, ты все равно пыталась меня сжечь.

– Это мой долг. – Элизабет поджала губы. Совесть ее не мучала. Критично оглядела маскировку, заставила покрутиться. – Сойдет.

Ребекка бросила равнодушный взгляд в сторону зеркала. В берете и невзрачной куртке она выглядела как мальчишка. На худощавом лице терялся возраст, и только вблизи бросалась в глаза мелкая сетка морщин.

Элизабет протянула записку с адресом:

– Найдешь ее здесь. Она работает в «Чайной». Помнишь, в той самой…

Ребекка засунула бумажку в карман, даже не взглянув. Пути Дьявола и правда неисповедимы. Мари устроилась на работу в то самое кафе, которое помогали открывать две лучшие подруги: Лиз и Бекки. Снова ностальгия кольнула сердце. Значит, еще не все чувства атрофировались.

– Мы больше не увидимся, – заметила Элизабет, когда Ребекка взялась за ручку двери, – поэтому я надеюсь, ты сдержишь обещание.

Ребекка открыла двери и шагнула в морозные объятия зимы.

– И еще, – вдруг донеслось ей вслед.

Она обернулась.

– Я рада, что ты пережила казнь, – быстро пробормотала Элизабет и скрылась в доме.

Ребекка стояла на припорошенном снегом каменном крыльце и задумчиво смотрела на знакомые улицы Вэйланда, которые в свете желтых фонарей казались иллюстрациями для книги новогодних сказок. Все-таки Элизабет изменилась не во всем.

На всякий случай накинув на голову капюшон, Ребекка спустилась с крыльца и пошла в сторону «Чайной». Давно она уже не испытывала такого предвкушения. Сердце подкатилось к самому горлу и мешало дышать. Как давно она не видела дочь? А вдруг она будет не рада, что мама жива? Вдруг она разозлится за ее исчезновение?

Пока Ребекка шла к кафе, она словно вернулась в молодость, когда от одного гневного взгляда родного человека могла оробеть и растерять остатки смелости.

Ребекке даже пришлось остановиться, чтобы собраться с духом. Нет, Мари – умная девочка, все поймет. Ребекка воспитывала ее особенной, потому что такой она и была.

Но, несмотря на внутренние убеждения, ощущение непоправимого горя шлейфом стелилось позади Ребекки. А стук сердца отбивал в ушах два слога: позд-но, позд-но, позд-но.

Мари как раз закрывала входные двери, когда Ребекка подошла к «Чайной». Дочь стояла в круге желтого света, который отбрасывал старинный фонарь. Волосы золотым полотном закрывали спину Мари до пояса, и от них исходило легкое сияние.

Ребекка не удержалась и прикоснулась к ним, желая стиснуть дочь в объятиях так сильно, насколько позволят ослабевшие руки.

Но Мари отшатнулась.

– Вы кто? – Она пронзила Ребекку взглядом темно-карих глаз. Ведьминским взглядом. На ее лицо упала тень.

– Ты не узнаешь меня? – Ребекка растерялась. Она готовилась к чему угодно, но только не к этому.

Кто вы? – повторила Мари, словно говорила с глухой.

Ребекка сделала шаг назад:

– Мари, я – твоя мама.

Лицо дочери исказила безумная гримаса. Верхняя губа приподнялась в оскале:

– Издеваться вздумала? – прошипела она.

Мари… – Ребекка растерялась. – Ты не узнаешь меня?

– Моя мать мертва. А теперь проваливай, ведьма, пока я не сдала тебя в лапы Общества.

– Нет, постой! – Ребекка вскинула руку. «Думай, думай!» – Помнишь, как на ночь я рассказывала тебе сказки о благородных и добрых ведьмах? Помнишь, наши разговоры после каждого шабаша, как нам повезло родиться ведьмами?

Мари прищурилась. На лице не отразилось ни единой эмоции, но Ребекка ощутила сомнения дочери. Они невидимыми волнами расползались вокруг.

– Ты знала мою мать? Зачем прикидываешься ею? Отвечай!

Мари шагнула к Ребекке, и от неожиданности та отпрянула. Она заметила, что к ним приближается рыжеволосая девушка и снова отступила. Нельзя светиться. Вдруг это член общества «Sang et flamme». Она не могла подставить Элизабет.

Ребекка бросила последний взгляд на дочь, а затем развернулась и побежала. Ледяной воздух ворвался в легкие и словно заморозил их изнутри, но Ребекка бежала, пока вновь не очутилась на крыльце Элизабет.

Она постучалась, даже не осознавая, что совершает ошибку. Если глава «Sang et flamme» поймет, что все планы порушились, ей ничего не стоит снова отправить Ребекку на костер. И все же последние слова Элизабет вселили робкую надежду.

Ребекка буквально ввалилась в дом бывшей подруги, когда та открыла двери, и скрутилась калачиком на полу. Ей нужно было прийти в себя, но наполненный ненавистью взгляд Мари причинил больше боли, чем огонь.

– Что случилось? – Элизабет плотно закрыла двери и опустилась на корточки рядом с Ребеккой. – Почему ты вернулась? Ты нашла Стихею?!

Ребекка закрыла глаза и тихо выдохнула:

– Нашла. Но я для нее стала чужой. Родная дочь отвернулась от меня.

Глава 11

Чертов молот

Ирландия, 1738 год

Ветер трепал подол платья, когда Кэйли шла к обрыву утеса. Она плотнее запахнула на груди шерстяную шаль в надежде, что сердце не остановится раньше, чем она доберется до Патрика. На небе зияла луна, словно идеальная дыра на черном атласе, которую забыли заштопать. Уж Кэйли зашила бы ее так надежно, что вся Ирландия погрузилась бы в хаос. Кэйли – лучшая швея в их деревне, она может зашить все… Кроме разбитого сердца.

Сегодня Патрик рассказал ей правду. Ту правду, из-за которой Кэйли сходила с ума вот уже несколько месяцев. Теперь она знала, почему с первого взгляда влюбилась в темноволосого тихого учителя. И вышла за него замуж, хотя отец был против. Чужеземец, да еще не пробыл в деревне и года, а дочь тут же выскочила за него, словно носила под сердцем ребенка.

Но Кэйли не была беременна. Она была счастлива, любила и была любима. Но ощущала, что в бесконечной нежности Патрика кроется тайна. И вот он раскрыл ее Кэйли.

Сорок шесть лет назад они уже любили друг друга. Но их любовь оказалась недостаточно сильной. Она не выдержала вероломного предательства, и поэтому Кэйли взошла на костер, а на Патрика пало