Ехали в город мы втроем — Андрей за рулем, я рядом, Ира на заднем сиденье. По пути рассказал ему сильно причесанную историю попаданца в прошлое, в которую конечно же никто не поверил. Правда, я и не просил верить, упирая на то, что давайте дождемся следующего матча. Андрей же, впечатленный результатом — полтинник он все-таки поставил, видно было, что уже не может дождаться завтрашнего вечера.

Дождались. После того, как Франция выиграла у Хорватии — все как надо, все как полагается, спать никому не хотелось. Настолько все происходящее волновало всех и каждого — пусть и по-разному, так что не откладывая в долгий ящик мы сели на кухне обсуждать будущее.

Едва присели, как я почувствовал легкий мандраж. Вот здесь и начиналось самое главное: именно сейчас, словами и планами мне нужно изменить мир, сделать так, чтобы история сдвинулась с проторенной дороги. И рассказав Андрею о грядущих результатах футбольных матчей, записав результаты финала и матча за третье место, я принялся пророчествовать остальные грядущие события.

— Скоро будет дефолт, в августе вроде доллар вырастет в четыре раза. Будет серьезная инфляция, и…

— Не будет дефолта, херня все это!

Вот неожиданное заявление — особенно на фоне того, что я только что напророчествовал с результатами футбольных матчей.

— Во как раз когда ваш президент об этом скажет, на следующий день, ну или через пару дней, все и начнет валиться, — неожиданно вспомнил я. — Так, потом значит будет кризис доткомов. До марта двухтысячного года покупать, потом продавать…

Вот про пузырь доткомов я знал — немного интересовался темой. Пока говорил, а Андрей подробно записывал, я чувствовал странное состояние — словно душа колеблется в теле. Это поддерживало надежду, что вот-вот сейчас меня выкинет, потому что человек передо мной наберет критическую масса знаний. Максимально близко к результату это состояние подошло в тот в момент, когда я рассказывал про теракт одиннадцатого сентября в США. Словно вот-вот, меня вырвет из тела, но так ничего и не случилось — плавающее состояние вновь начало приходить в норму.

Очень похоже, что Андрей просто неспособен вытянуть весь этот груз знаний на себе, получив с него дивиденды. Да, я помню рассказ Иры из будущего — что он едва не покончил жизнь самоубийством после того, как взял долларовый кредит перед самым кризисом. Так что получив большие суммы сейчас, на тех знаниях, которые я ему даю, он просто может прийти к совершенно такому же результату. Просто чуть позже, и потеряв бо́льшие деньги, а мир его просто не заметит — похоже, что любую бабочку с ее взмахом крыльев паровозом истории с пути просто сдувает.

В общем, не удалось.

Чувствуя накатывающее отчаяние, я понял, что придется использовать последний шанс. Тот самый — гарантированный, но плохой. Закончив излагать все, что мог вспомнить из серьезного в истории, взял лист бумаги, написал имя и фамилию матери, домашний адрес, потом ее приметы.

— Вот эта девушка, — постучал я по ее имени. — Это то, что я прошу за знания: ее нужно вывезти из Москвы, так чтобы далеко и надолго.

Андрей аж с лица немного сбледнул, после чего бросил короткий взгляд на Иру. Выражение его лица изменилось, и я вдруг понял, почему. Да, реально «веселое» у них здесь время.

— Нет-нет, вы меня не так поняли! Просто увезти из Москвы, не посадить, не убить, — замотал я головой. — У нее сейчас некоторые финансовые трудности, нужно ей помочь, но при этом сделать так, чтобы в следующий год она сюда не возвращалась и не спуталась с одним неприятным молодым человеком. Может ее на работу заграницей позвать, синекуру какую придумать, или организовать грант на обучение, только очень желательно чтобы подальше от Москвы…

В общем, нужно сделать так, чтобы в этом мире не появился я.

— Мальта, — произнес Андрей и повернулся к Ире: — Помнишь, я тебя хотел отправить на год, а ты отказалась? Может быть сейчас согласишься? Как раз доброе дело для нашего пророка сделаем? Найдем эту девушку, подарим ей оплату года обучения, и ты вместе с ней на Мальту поедешь, чтобы не скучно было?

Ира посмотрела на меня долгим взглядом, после чего кивнула, закусив губу. Андрей ничего не понял, а вот она похоже — очень даже. Вот в этот момент все и случилось. Мгновение вокруг уже привычно застыло, а потом я почувствовал себя словно в водовороте, когда бесплотным духом закружился вокруг стола — за которым сидели Андрей, Ира, и освобожденный от моего присутствия четырнадцатилетний паренек, который уже схватился за голову радостный от того, что к нему вернулся контроль тела.

Мир у меня изменить не получилось, но получилось сделать так, что сам я перестал быть в этом мире. И уже оказался словно в эпицентре мглистого смерча, в который превратился монолит. Вернее, нет, не так: я стал эпицентром мглистого смерча.

И еще я знал теперь, что это за неизвестный ранее пассажир все это время присутствовал в моей голове: это был жнец, вернувшийся в свое собственное тело из петли времени одной из развилок несостоявшегося будущего.

Это был я сам — проживший когда-то жизнь, которой никогда не было.

Глава 21

Сарай, в котором мне довелось два раза проснуться на сеновале, разметало. Доски, бревна, деревянная изгородь и ржавый немецкий шлем, все разлетелось по сторонам.

Монолит разрушался. Смерч опал, а белесые стены тумана расходились в стороны, отдаляясь от меня словно волны огромного цунами. Подняв голову, я с облегчением увидел, что связанные с монолитом линии гексагонального купола истончаются и исчезают.

Все, пошел процесс.

Дирижабль, которого поболтало и сорвало с причальной мачты туманной волной, уже направлялся прямо ко мне — задействовав двигатели с антиматерией. Опускался он, проходя совсем рядом с клочьями тумана, которые остались висеть в воздухе после разрушения аномалии. До самой поверхности, впрочем, за мной спускаться не стали — выкинули люльку и едва я в нее забрался, как дирижабль начал быстро подниматься.

Купол, это было уже заметно, разрушался гораздо быстрее прогнозируемого. Он не медленно-медленно истончался как я предполагал, а скорее разваливался как карточный домик. Похоже, если бы я изменил ход истории, оторвав монолит от петли времени, тогда разрушение купола происходило бы не так быстро, но неотвратимо. Сейчас же, когда я удалил из истории монолита себя — время и пространство конкретно в этой части купола пошли