Шрифт:
Закладка:
Бабку я искал долго и упорно, но не нашел. Середина ночи, район совсем не проходной — кричи-не-кричи, людей на улице практически нет. А те, кто были, реагировали на расспросы не очень — как раз сейчас даже пришлось включать третью скорость, потому что мужчина, к которым я обратился с вопросом, захотел поучить подростка уму-разуму, чтобы не думал самогон покупать. Сваливая от неожиданного учителя-наставника, преодолев пару улочек и, вроде как, избавившись от погони, я выскочил на веселую компанию. Которая, впрочем, притихла, когда я появился под светом фонарей.
Замедляя шаг, присматривался к ним, подходя ближе. Семеро — три девчонки, четыре парня. Двое из них, худощавые и коротко стриженные, сразу едва заметно ускорили шаг, чуть вырываясь вперед. Остальные же наоборот, как-то приостановились.
Так, похоже сейчас бить будут. Вот реально, они похоже даже со мной разговаривать не хотят. Да, рассказы олдов реально не врали — в эти годы можно было и просто так выхватить на улице, даже без повода и лишних разговоров. «А за что? Просто так». Хм, а мне как-то казалось, что все это ерунда коллег-старперов, бравада — мол, у нас компьютерных игр не было, поэтому одним из развлечений было выйти вечером на улицу и подраться с кем-нибудь, это вы, щенки, в свои пиу-пиу и интернеты зависаете сутками, на улицу носа не кажете…
Отбросив так некстати появившиеся мысли — как обычно в напряженные моменты ерунда всякая в голову лезет, я широко улыбнулся приближающимся оппонентам.
— Парни, привет! Анекдот слышали? Мужик идет по парку, к нему компания обращается: Мужик, дай прикурить! Он в ответ, мол вам спички или зажигалку? Да хоть автоген, все равно сейчас в табло получишь…
Из задержавшейся компании кто-то усмехнулся, а вот двое вышедших на меня восприняли как сигнал к действию. Один реально красиво исполнил — с ноги зарядил мне вертушкой в голову. Ну, вернее попытался зарядить — будучи не очень трезвым, двигался он так медленно, что я раза три успел бы уклониться.
Подкованная набойкой подошва тяжелого ботинка мелькнула передо глазами, а после раздался глухой звук удара — нападавший не справился с гравитацией. Не докрутив корпус, он не удержался на ногах и тяжело рухнул в пыль. Второй, который уже разбежался в попытке атаковать меня с другой стороны, запнулся о соратника и парой мгновений позже так же рухнул на землю. Хорошо так, с оттяжкой — прямо головой в твердую поверхность приземлился.
— Хм, мне казалось, что бесконтактный бой — это нечто другое, — пробормотал я себе под нос, делая пару шагов назад от пытающихся подняться тел.
— Ребят, привет. А вы Иру Базанову не знаете случайно? — это уже громче, обращаясь к остальным. Сначала хотел попробовать про бабку-самогонщицу спросить, но имя само на язык попросилось.
— Случайно может быть и знаем. А тебе зачем? — раздался звонкий девичий голос.
— Я ее брат по разуму, только она пока обо мне не знает.
«Чего⁈» — примерно так можно было бы расшифровать смысл сразу нескольких недоуменных возгласов. Но одна из девушек промолчала. Зато быстро, в несколько шагов, оказалась рядом. Ростом чуть выше меня, светлые голубые глаза — на темном от загара лице; желто-сизое, выкрашенное ядреным отбеливателем каре, прямая челка. Теперь я ее узнал: прическа и цвет волос у нее во время нашего знакомства были совсем другие, да и тогда я был выше ее на голову, в другом теле-то.
— Какой-такой брат?
Это, кстати, одна из закладок ее откровений: она мне говорила в будущем, что у нее были родные братья, но она с юности безуспешно искала хоть одного брата по разуму.
— Минутку, наедине? — оглянулся я на стоящих за ее спиной спутников.
— Это мои друзья, мне от них скрывать нечего.
В голосе звякнула сталь юношеского максимализма. «Говори, а то уйду», — именно таков смысл, и это не фигура речи. Да, узнаю ее. Вернее, узнаю ее характеристику на саму себя — характеристику от той Иры из будущего, которую я когда-то знал.
И еще многое что узнаю: взгляд у этой совсем юной девушки чистый, но при этом словно пустой. Даже глядя мне в глаза, она как будто не на меня, а мимо смотрит. Как сама рассказывала — с самого детства у нее были серьезные проблемы; она всей душой хотела веселиться и радоваться жизни, что и пыталась делать, но безуспешно. У нее это просто не получалось — она буквально не знала, что такое радость. Там, с ее слов, причиной сразу целая куча диагнозов, но сейчас ей никто их просто не поставит. «Голова не жопа, завяжи да лежи», — совсем как дед недавно в деревне приговаривал.
— Ира, мне нужно сказать тебе много чего важного. Это важно, и не все вещи, я уверен, ты захочешь, чтобы твои друзья услышали, — понизил я голос. — Считай меня посланцем от тебя самой, из будущего.
Звучит еще более дико чем «брат по разуму», но снова попало в точку. Ира рассказывала, что в подростковом возрасте переоценивала значимость совершенных ошибок, рефлексиями загоняя себя на самое дно, и постоянно мечтала о том, что к ней придет она сама из будущего, рассказав, как сейчас надо жить.
Вновь в ее взгляде мелькнул интерес, но недоверие сохранялось, поэтому я продолжил.
— Например я знаю о том, что твоя бабушка и прочие родственницы, обладающие полной комплекцией, постоянно в бане стыдят тебя за то, что ты настолько худая, что мужикам с тобой только костями греметь. Хотя фигура у тебя самый настоящий стандарт красоты, хоть сейчас в телевизор или на обложку журнала красоты — и ты просила меня передать тебе, чтобы ты своей фигуры и внешности не стыдилась.
Ира, с ее слов, никогда и никому — до встречи со мной, об этом не говорила. Мне же сказала, добавив при этом, что это был один из постоянно мучавших ее подростковых комплексов, постепенно загонявших в состояние невроза. И сейчас я увидел, как расширились у нее глаза. Подумав немного, Ира поманила меня, и мы отошли подальше от остальной компании.
— Говори.
— Мы встречались с тобой в будущем, лет через двадцать. Ты тогда многое мне о себе рассказала, в том числе
