дня рождения, пришли голографические сообщения. Два с интервалом в несколько минут.

Когда он не продолжил, Д.К. мягко надавила:

— Сообщения?

— Это были публичные новостные передачи, которые получал любой, у кого был ComTCD, — сказал Джордан. — Возможно, ты даже помнишь.

Д.К. продолжала терпеливо ждать его ответа.

— На первом была фотография молодого человека в форме Надзирателя. Заголовок гласил: «Несчастный случай на тренировке привел к трагической смерти Молодого Защитника. — Шепотом Джордан сказал: — Он был на три года старше, чем когда я впервые увидел его здесь с Лукой, но я все равно узнал в нем мальчика, с которым мой брат ходил в школу, мальчика, которого любил мой брат.

Джордан повернулся обратно к Д.К. как раз вовремя, чтобы увидеть, как она смаргивает слезы. Ей это не совсем удалось, и одна из них выскользнула, стекая по ее щеке.

— Второе голограммное сообщение пришло сразу после первого, — продолжил Джордан. — Это было объявление о свадьбе… Луки.

На недоуменный взгляд Д.К. он объяснил:

— Мои родители организовали для него брак по расчету, и все это за его спиной. Они были полны решимости, что он произведет на свет их наследников. — Джордан горько усмехнулся. — Это были те слова, которые они использовали. Наследники. Как будто он был не более чем ценным животным, единственной целью жизни которого было размножение. Я никогда в жизни не испытывал такого отвращения.

Даже сейчас Джордан чувствовал угрозу желчи, но он проглотил ее обратно и продолжил свой рассказ.

— С девушкой не было ничего плохого, за исключением того факта, что она была девушкой, — сказал Джордан. — Она вела свой род от тех, кого наши родители считали респектабельной семьей, и, судя по всему, казалась идеальной парой для Луки, кого-то, с кем светские сплетники могли легко увидеть, как он остепенится, чтобы создать семью и продолжить наследие Спаркеров. Но даже если бы Лука не был погружен в свое горе, он никогда бы не согласился на свадьбу. Он никогда бы не заставил девушку страдать из-за брака без любви, из-за осознания того, что она никогда не родит ему детей, никогда не почувствует от него ничего, кроме безразличия, даже жалости. Он был не таким человеком.

У Джордана перехватило дыхание.

— Но он, должно быть, не видел другого выхода… из своего горя, из своей помолвки, из своего будущего первенца в нашей семье… потому что через три дня после того, как пришли оба объявления, я нашел его записку на своей кровати. А потом я нашел его здесь… но к тому времени было уже слишком поздно.

Когда он повернулся, чтобы посмотреть на Д.К., она больше не моргала, сдерживая слезы. Они тихо стекали по ее щекам.

— Записку? — прошептала она. — Я слышала… что он оставил тебе ее. Но я не знала, что ты нашел его… раньше.

— Никто не знает. Я никогда никому не говорил, что видел, как он умирал. И я никогда никому не показывал записку. — Он боролся с тисками, сдавливавшими его грудь. — Но я бы хотел показать тебе.

Ее глаза расширились, и она заморгала мокрыми ресницами.

— Ты принес ее с собой?

— Я беру ее с собой, куда бы ни шел.

Д.К. казалась в равной степени смущенной и опечаленной его заявлением, вероятно, воображая, что он так привязан к последнему, что оставил ему брат, что не мог вынести разлуки. Она была как права, так и не права в этой оценке.

Уверенный, что его мужество иссякнет, если он будет медлить еще немного, Джордан отпустил ее руку и встал, расстегивая толстое зимнее пальто и бросая его на землю вместе со второй перчаткой. Затем он схватил край термобелья с длинными рукавами и стянул его через голову, оставшись без рубашки и дрожа от холода.

— Ты с ума сошел? — спросила Д.К., вскакивая на ноги с его пальто в руках и протягивая его ему. — Надень одежду обратно, пока не замерз до смерти!

— Ты поймешь через секунду, — перебил Джордан, стуча зубами.

Его кожа покрылась мурашками, когда холодный воздух коснулся обнаженной груди, но он не принял у нее пальто. Вместо этого он порылся в карманах, отодвигая в сторону второй пузырек с пузырьками, пока его пальцы не обхватили предмет, который он прятал под кроватью. Это тоже был стеклянный флакон, наполненный жидкостью, но на этом сходство заканчивалось.

— Что это? — спросила Д.К., прищурившись на флакон, когда Джордан бросил пальто обратно на снег.

— Вода, — ответил он, откупоривая пробку и брызгая несколько капель на неповрежденную плоть над сердцем, слегка морщась от холода. — Вода из этого пруда, если быть точным. — Он понял, что плохо объясняет, поэтому добавил: — Я не был уверен, замерзнет ли пруд или нет, поэтому взял немного на всякий случай. По крайней мере, здесь не так холодно, как было бы, если бы пришлось искупаться.

Явно опасаясь, что он сошел с ума, Д.К. неуверенно сказала:

— Думаю, на сегодня с тебя хватит. Может быть, нам стоит вернуться в академию. — Нерешительный взгляд. — Возможно, мы навестим Флетчера.

Невероятно, но Джордан обнаружил, что тихо посмеивается. Он определенно вел себя как псих, достаточно, чтобы оправдать ее предположение. Но его неожиданный юмор испарился, когда Д.К. издала удивленный вздох и шагнула ближе, наклоняясь, пока он не почувствовал ее теплое дыхание, щекочущее его грудь.

— Что?..

Джордан посмотрел вниз вместе с ней, увидев знакомую татуировку, которая теперь ярко выделялась на его загорелой коже.

— Лаэторские чернила, — тихо объяснил он. — Невидимые, если не активированы раскрывающим агентом, уникальным для каждого человека. — Он указал подбородком в сторону пруда. — Это было простое решение — забрать отсюда моего разоблачающего агента. Принимая во внимание… все.

Она медленно сняла одну из перчаток, взглянув на него, как будто спрашивая разрешения. Когда он кивнул, она слегка провела пальцем по рисунку, ее прикосновение приносило одновременно удовольствие и боль.

Джордану не был нужен разоблачающий агент, чтобы знать, что она видит… он видел это, даже когда его глаза были закрыты. Он также чувствовал; тепло химически настоянных чернил, пульсирующих под его кожей… чернил, которые показывали последние слова, когда-либо написанные ему братом. Их было всего пять… последние пять слов, которые Лука когда-либо кому-либо говорил:

НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЯЙ ИМ СЛОМАТЬ ТЕБЯ

На записке больше ничего не было нацарапано, но Джордан хотел большего, чем просто слова Луки, отпечатанные чернилами на его плоти. Он также хотел еще одного напоминания… не того, что он когда-нибудь забудет. И именно поэтому, когда он много лет назад охотился за уважаемым художником по коже, Джордан попросил женщину смоделировать дизайн, в котором