Это было замысловато и художественно, веревка была свободной и расслабленной, а слова располагались рядом с витками и охватывали обе стороны петли. Весь рисунок был размером всего с его ладонь и идеально подходил к левой грудной клетке… над сердцем. Напоминание, которое всегда было рядом, даже когда оно было скрыто. Последние слова его брата.

Слова, по которыми нужно жить.

Слова, за которые можно умереть.

Никогда не позволяй им сломать тебя.

— Я ношу их с собой, куда бы я ни пошел, потому что это означает, что я тоже могу носить его с собой, — сказал Джордан. — И когда Эйвен… когда все было действительно плохо… когда я боялся, что он может использовать меня как оружие, чтобы причинить боль Алекс, Биару, тебе, и я подумал, что единственный способ остановить это, если я… вычеркну себя из уравнения… — Вспышка боли, промелькнувшая на лице Д.К., заставила Джордана сжаться внутри, но он справился с этим, ему нужно было быть полностью честным с ней обо всем, через что он прошел. — В те времена, когда я думал, что для всех будет безопаснее, если я… уйду… все, что мне нужно было сделать, это почувствовать, как чернила проникают под мою кожу. Почувствовать напоминание о том, что у меня отняли. И я знал, что не мог поступить так с кем-то другим, не мог заставить кого-то, кто был мне дорог, пройти через такую боль.

Он судорожно вздохнул, его тело дрожало, и не только от холода.

— Я любил брата и понимаю, почему он думал, что не сможет прожить то будущее, которое ему предстояло, но я также немного ненавижу его за то, что он так меня бросил. А также за сообщение, которое он оставил после себя… то, которое он сам не выполнил. Он позволил им сломить себя. И, в свою очередь, его смерть чуть не сломила меня.

В воздухе повисло долгое молчание, пока Джордан пытался придумать, как сказать остальное из того, чем ему нужно было поделиться. Он не был уверен, из-за чего нервничал больше… из-за разговора, который только что пережил, или из-за того, что должно было произойти дальше.

Пока он размышлял, Д.К. отстранилась от него и собрала сброшенную одежду, протягивая ему с умоляющим выражением лица. На этот раз он не сопротивлялся, он просто замерзал.

Только когда его снова подняли на ноги и Джордан согрелся, он нашел в себе силы продолжить.

— Когда на меня заявили Права, Эйвен потратил много времени, мороча мне голову, заставляя пересматривать смерть Луки сто, может быть, тысячу раз. — Слова застряли у него в горле, как стекло, но он продолжил. — Он получал удовольствие от того, что мучил меня… особенно ему понравился тот день в Раэлии, когда он заставил меня рассказать вам все, что я просил его заявить на меня Права, потому что был уверен, что Лука жив. Это было… — Джордан покачал головой. — Я никогда не знал, что кто-то может быть таким жестоким. Со стольким количеством ненависти в сердце. — Он сделал паузу. — Но это было хуже всего. Потому что Эйвен заставил меня смотреть не только на смерть Луки.

Это был тот самый момент. Помимо того, что он хотел поделиться с Д.К. информацией о своем брате, именно по этой причине он привез ее сюда, чтобы показать ей свои шрамы… все до единого.

— После того, как Калиста убила Скайлу, Эйвен прокручивал это на повторе, заставляя меня переживать это снова и снова. Но в недели, предшествовавшие этому, и потом, после этого, он не просто показывал мне настоящие воспоминания. — Джордан сглотнул. — Он заставил меня смотреть на то, что он собирался сделать. Вещи, которые он собирался заставить меня сделать.

Джордан повернулся так, чтобы оказаться прямо перед Д.К., лицом к ней.

— День за днем, час за часом… он заставлял меня смотреть, как я убиваю тебя. Снова и снова.

— 12-

Воспоминания, нахлынувшие на Джордана, были настолько яркими, что он изо всех сил старался оставаться в настоящем моменте, а не позволять им одолеть себя; изо всех сил старался продолжать смотреть на Д.К., наблюдая за эмоциями, разыгрывающимися на ее лице. Печаль, гнев, тоска — все из-за него. Из-за того, через что Эйвен заставил его пройти, заставил его стать свидетелем, заставил его испытать.

— Ты, Алекс, Биар и его семья — все, о ком я забочусь, были бесплатным развлечением, — сказал Джордан. — Но особенно ты, так как Эйвен был в моей голове достаточно, чтобы знать, что я чувствую к тебе. — Последняя часть была произнесена шепотом, его глаза затуманились, когда он погрузился в воспоминания. — Я отравил тебя, заколол, утопил, задушил. Я делал, — он вздрогнул, — ужасные, подлые вещи с тобой. Непростительные вещи.

Д.К. неподвижно стояла перед ним, слезы стекали по ее щекам и падали на снег, ее сине-зеленые глаза были полны ужаса.

Наполнены болью.

Из-за него.

— И хотя я свободен, — сказал Джордан, все еще шепча, — это то, что я вижу каждую ночь, когда закрываю глаза. Вот от чего я просыпаюсь, крича до хрипоты. Я слышу голос Эйвена, когда он говорит мне, что я принадлежу ему навсегда. Я вижу Луку, свисающего со нашего любимого дерева. Я слышу, как у Скайлы ломается шея. Я смотрю, как Алекс, Биар, все остальные умирают. И я вижу, как причиняю тебе боль, убиваю тебя, потому что я был недостаточно силен, чтобы защитить тебя… от себя.

Теперь он тяжело дышал, его сердце бешено колотилось, когда эмоции стали слишком сильными для него. Но ему нужно было закончить. Ему нужно было, чтобы она узнала остальное, узнала все. Увидела его… шрамы и все остальное.

— Я знаю, что Эйвен больше не контролирует меня, что он не может заставить меня что-либо сделать с тобой, — сказал он, его пальцы чесались вытереть слезы, которые реками текли по ее лицу. Но он держал руки по швам, не уверенный, как она отреагирует, когда стояла перед ним так неподвижно, так безмолвно. — Я знаю это. Но я также знаю, что если бы ты и я… если бы мы когда-нибудь начали что-то между нами… он сделал бы своей миссией преследовать тебя только для того, чтобы заставить меня заплатить. Он позаботился бы о том, чтобы ты страдала, и он позаботился бы о том, чтобы я наблюдал, как это происходит. Я тот, кто сбежал, и он никогда этого не забудет.

Его пристальный взгляд оставался прикованным к ней, когда он