подвергать опасности весь дом ради постороннего человека?

Он приподнял бровь:

– Что это? Ты меня распекаешь?

– Да, кто-то же должен это сделать. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Уэст улыбнулся, положив руки ей на бедра.

– Я предложил Рэнсому убежище, потому что он нам не совсем посторонний. Как выяснилось, он родственник Рейвенелов по мужской линии. Попозже я расскажу всю эту историю. Так или иначе, Рэнсом у меня в долгу. А поскольку он заступил на должность помощника комиссара столичной полиции, ему легко будет раздобыть информацию. Кроме того, в его полном распоряжении теперь имеется собственная команда агентов. Уверен, Этан сочтет нашу просьбу не более чем разминкой. – Помолчав, он добавил: – Разумеется, все это не для разглашения.

– Конечно. Ну хорошо. Если ты ему напишешь, я распоряжусь отправить письмо немедленно.

– Лучше послать с курьером. Хотелось бы разобраться с этим делом до того, как вернется Ларсон, и я буду вынужден уехать.

– С какой стати тебе уезжать? – с неожиданным раздражением возразила Феба. – Не ему решать, кому гостить в моем доме.

– Знаю, милая. – По лицу Уэста пробежала тень. – Но тебе самой не захочется, чтобы мы оба находились в твоем доме: ситуация очень быстро может превратиться в пороховую бочку.

– Это меня не беспокоит.

– Зато беспокоит меня, – сказал он негромко, но твердо. – За прошедшие годы я стал причиной стольких постыдных сцен и оставил за собой столько разрушений, что хватит на всю оставшуюся жизнь. Мне не нужны лишние напоминания об этом. Иногда я боюсь… Ты даже не представляешь, как тонка завеса, отделяющая меня нынешнего от меня прежнего.

Нет, Феба понимала. Точнее, понимала, как он в этом убежден. Глядя на него с состраданием, она сжала его лицо в ладонях. При всех достоинствах Уэста, были у него и слабости… точнее, уязвимые места, которые необходимо оберегать. Так и быть, она оградит его от неприятных сцен с участием ее самой и Эдварда.

– Неважно, сколько ты здесь пробудешь. Я рада, что ты со мной.

Уэст прижался лбом к ее лбу, и ее губы обжег его шепот:

– Господи, а я-то как рад!

В последующие дни весь обыденный распорядок в особняке Клэр взорвало присутствие мистера Рейвенела: шаги его тяжелых ботинок на лестнице, его звучный голос и раскатистый смех. Он гонялся по коридорам за счастливо визжавшими мальчишками, отправлялся с ними на прогулку в парк, откуда они приносили на подошвах грязь и мелкие камешки, обследовал каждый уголок в доме, познакомился со всеми слугами, причем всем задавал бесчисленные вопросы. Очарованные его живым юмором и приветливостью, слуги охотно прерывали работу, чтобы сообщить ему все, что он хотел знать. Старика садовника Уэст покорил своими познаниями о погодных явлениях и способах защиты от гусениц. Кухарке льстил его здоровый аппетит. Только вот няня Брейсгердл самозабвенно читала ему нотации за то, что позволил Джастину бегать по лужам после дождя и тот погубил свои новые ботиночки.

Однажды после обеда Феба отправилась на поиски Уэста и обнаружила его в фигурном саду: он подстригал деревья, за которыми никто не следил с тех пор, как у старого садовника разыгрался ревматизм. Остановившись на пороге перед раскрытыми французскими дверями, она с рассеянной улыбкой наблюдала за этой картиной. Уэст, взобравшись на деревянную лестницу, под руководством садовника, стоявшего внизу, подстригал ветки.

– Ну как тебе? – крикнул он Джастину, который внизу собирал обрезанные сучья и ветки в кучу.

Мальчик критически осмотрел крону дерева.

– Похоже на репку!

– А я ясно вижу утку! – возразил Уэст. – Смотри: вот туловище, вот клюв.

– У нее нет шеи. А если у утки нет шеи, как же она будет крякать?

– С этим не поспоришь, – вздохнул Уэст и опять взялся за стрижку.

Улыбнувшись, Феба скрылась в доме, но эта картина так и стояла у нее перед глазами: Уэст подстригает любимые деревья Генри, шутит и смеется с его сыном.

Слава богу, Джорджиана уехала на зиму: как бы она негодовала из-за того, что присутствие Уэста уничтожает в доме последние следы траура! Нет, Генри не был забыт, но воспоминания о нем больше не связывались с мраком и скорбью. В особняке Клэр по-прежнему чтили его память, но теперь здесь ощущалось веяние новой жизни. Никто и ничто не заменит Генри, но теперь Феба ощущала, что в ее сердце хватит места для новой любви. Да и не могло быть иначе.

По утрам Уэст вставал рано, съедал сытный завтрак, а затем отправлялся к кому-нибудь из арендаторов. В первый день Феба поехала вместе с ним, но скоро стало ясно, что ее присутствие стесняет арендаторов: с ней они держались чересчур почтительно, нервничали и не могли говорить откровенно.

– Как я ни наслаждаюсь твоим обществом, – заметил Уэст, – но придется тебе позволить мне разговаривать с ними наедине. Много лет они не общались напрямую ни с кем из Ларсонов, и теперь ни за что не станут говорить свободно в присутствии хозяйки поместья.

На следующий день, когда он выехал один, результаты оказались куда лучше. Уэст встретился с тремя крупнейшими арендаторами в поместье: они поделились с ним различной ценной информацией и пролили свет на одну из загадок бухгалтерии.

– У твоего поместья любопытная проблема, – заметил Уэст, вернувшись после обеда и обнаружив Фебу в зимнем саду с котятами. Все утро он ездил верхом и бродил по полям, однако был полон энергии. От него пахло осенней свежестью, потом, почвой и лошадью – не слишком романтичное, но чудесное сочетание.

– Право, мне хватило бы и самых обычных проблем, – ответила Феба, наливая ему стакан воды.

Поблагодарив, он жадно его осушил, пролив несколько капель себе на шею. Феба на мгновение замерла: сразу припомнилось, как прошлой ночью он вздымался над ней, и капли пота вот так же стекали ему на грудь с мускулистой шеи.

– Сегодня я видел чертовски красивые земли, – сообщил он, поставив пустой стакан на стол. – Теперь понимаю, почему урожаи пшеницы у тебя выше, чем я ожидал, несмотря на примитивные земледельческие методы арендаторов. Но избежать инвестиций не удастся: придется вложить деньги в осушение больших участков полей и взять напрокат паровую машину с культиваторами, чтобы разрыхлить всю эту тяжелую глину. Твои поля никогда не обрабатывались глубже, чем на несколько дюймов. На протяжении столетий почву утаптывали копыта лошадей, она уплотнялась под собственной тяжестью, поэтому сейчас растения с трудом укореняются. Но есть и хорошая новость: как только землю удастся разрыхлить и насытить кислородом, урожаи увеличатся вдвое.

– Отлично! – радостно воскликнула Феба. – Это и есть любопытная проблема?

– Нет, к любопытной я сейчас