вызывающе-пристально смотрела на Аню, прекрасно зная, что пугает ее.

— Аня, а ты не боишься со мной оставаться? У меня есть сообщник, мы убиваем людей, бьем, душим, вешаем, усыпляем.

— Не пугай меня, пожалуйста. — Аня поставила недопитый кофе на стол. — Мне очень страшно. Все это глупости. Ты не можешь быть убийцей. Ты хорошая.

— Ты так хочешь. Ты хочешь, чтобы все твои знакомые и друзья были хорошими. Но иногда бывает не так, как ты хочешь. Иногда люди поступают плохо, потому что ими движет невидимая тебе сила. Черная сила. И одного твоего желания может быть недостаточно. Но ты доверяешь каждому человеку, не разбираясь, что у него на уме. В этом твоя ошибка. За нее ты можешь поплатиться. Откуда ты можешь знать, кому здесь доверять? Только по своему желанию. Этот мне нравится — значит, хороший, этот мне улыбнулся — значит, тоже хороший, а этот на ногу наступил — значит, не буду с ним в одной комнате жить? Так, что ли? — раздражалась Рита, на себя в том числе, ведь совсем недавно сама так же думала.

Чуть успокоившись, она призналась:

— Я боюсь оставлять тебя одну.

— Я обещаю, что не отойду от тебя ни на шаг.

— Очень хорошо, — подытожила Рита. — Приедет Кузнецов, я тебя ему передам. Этот мужчина, который повесился, Михаил Львович…

— Ой, не надо мне о нем рассказывать, — испуганно перебила Аня. — Я его даже не знаю.

— Я догадывалась, — настроение никак не улучшалось, а, наоборот, портилось сильнее, поэтому Рита продолжала вредничать и отвечала голосом, противным даже ей самой. — Его убили.

— Он же повесился? — В недоумении она вытаращила глаза, не понимая процесса убиения.

— Сначала он заснул, а потом повесился.

— Откуда ты это знаешь?

— Кузнецов вчера звонил Сергею.

— Риточка, что это значит?

— Это значит убийство, — с ледяным треском ответила Рита, раздражаясь на девушку.

Вроде взрослая, а ведет себя как шестилетняя девочка. Все ей объяснять надо, разжевывать. А так противно. Даже думать об этом противно, не то что говорить и объяснять. При одной только мысли, что где-то рядом, может, даже в соседней комнате, живет, ходит, дышит и строит планы убийца, ее бросало в жар.

— А кто в соседней комнате живет? — поддалась Рита своим безрадостным мыслям.

— Люсьена. А что?

— Ничего, — не стала объяснять Рита, но организаторшу «Бала предпринимателей» из списка маньяков выкинула (она, кстати, там и не была). А вот ее помощник… — А Жорж где живет?

— Я не знаю. А что?

— Ничего. Просто.

— Что ты придумала?

— Глупости. Спасибо за кофе. Я ожила. Можно выползать в люди. Обедать, и на свежий воздух.

— Пойдем, — засуетилась Анечка.

— Но ты не отходишь от меня ни на шаг, — потребовала Рита. — Что бы и кому бы я ни говорила — не удивляйся и вопросы не задавай. Позже я тебе все объясню. — И, опережая удивление и вопросы, сообщила: — Я, кстати, вчера забыла Кузнецову отдать дневник Марии.

— Давай почитаем его.

— Я уже сто раз его почитала. Нет там ничего. Пойдем лучше в гости. Интервью возьмем у гномиков.

Проигнорировав быстрый удивленный взгляд Ани, погрузилась в свои мысли. Отсутствие подозреваемых не радовало, а скорее, пугало их большим количеством и наличием. Чтобы не подозревать каждого присутствующего, Рита пришла к выводу, что возможность задавать вопросы — лучше, чем молчаливое принятие ситуации.

Нельзя, говорил внутренний голос, зная наперед, что с этим соблазном он не справится. Но когда Рита его слушала? Исключение — важные советы и требования совести. В данный момент она ласково подталкивала, напоминая, что журналист должен мыслить неординарно, как и любая женщина.

* * *

Видя, что гостей встречают негостеприимно, Рита отплатила той же монетой — так же нелюбезно попросила:

— Дайте мне список приглашенных.

С самого утра организаторша поняла, что ей катастрофически надоело строить из себя леди-доброжелательность (хотя этого не могло быть по причине гормонального сбоя, который разнес ее вширь, а благодаря своему виду больше походила на барыню-снисходительность). Но, праведно размышляя, что на мероприятии нужно держать улыбку на лице, а плохое настроение в заднем кармане брюк, свернутых в шкафу, Люсьена старалась изо всех сил. Сегодня силы оставили ее — плохое настроение вырвалось из заточения шкафа и поселилось внутри барыни.

— Вы что? Это закрытая информация, — пренебрежительно хмыкнула Люсьена и отмахнулась, как от мухи, при этом вся всколыхнулась.

Жорж утвердительно кивнул. Ему не нравилась эта парочка девушек, которые притягивали к себе убийц. Хотя еще неизвестно, кто на них напал. И один ли это человек? Не один — это уже банда. Банда нападающих — это сбежавшая из тюрьмы футбольная команда.

Он косился на Аню, ожидая от нее реплики в поддержку подружки, но девушка вела себя как-то удивленно. Она с нескрываемым интересом наблюдала за Ритой и удивлялась каждому слову. Но молчала.

— С чего это? — вызывающе спросила Рита.

— Я не имею права.

— Но вы же дали список Кузнецову, — безапелляционно напомнила Рита.

— Но он же расследование ведет, — в тон ей ответила Люсьена.

— И я расследование веду.

— Он официально ведет, а вы?

— А я в частном порядке.

— Ну, — самодовольно протянула она, — тогда тем более нельзя.

— А если я вам признаюсь, что попала сюда обманным путем. И я не работаю в турфирме…

То, что произошло дальше с женщиной, нудный ученый назвал бы скоростным процессом метаморфизма. Лицо ее из скучающего превратилось в разъяренное.

Рита не была нудным ученым, поэтому только изумилась, а Анечка невольно сделала шаг назад.

— Кто? — закричала Люсьена.

— Я! — храбро ответила Рита.

Но Люсьена на нее даже не смотрела. Лицо ее налилось кровью. Казалось, она сейчас лопнет, как передутый красный шар. Глаза зло уставились на Жоржа. Он вжался в кресло и замотал руками:

— Это не я. Я только с тобой. Больше нет. Честно. Я тебя не обманываю.

— Врешь. Слизняк. Ты продал. За сколько? Сколько же?

— Нет.

— Ну-ка иди сюда.

Она, с огромным трудом вынимая себя из мягких глубин кресла, медленно поднялась.

— Нет! — подскочил он. — Я ничего не брал.

— Да я тебя… — Она двинулась в его сторону, набирая обороты скорости, пыхтя, как паровоз.

— Я не вру. Я с тобой поделился.

— Я тебе сказала — лавочку прикрыть.

— Я не открывал.

— Я тебя зарою, предатель.

— Ты о нем знаешь, — взвизгнул Жорж, когда уперся в стену.

Люсьена придавила его всем необъятным телом и замахнулась… Он сжался. Жалобно всхлипнул. Зажмурился.

Аня сложила руки в кулачки и прижала к груди. На всякий случай зажмурилась, чтоб не упасть в обморок с открытыми глазами.

Просмотр избиения младенцев не прельщал