Шрифт:
Закладка:
Но когда цены взлетели, эта опциональность приобрела огромную ценность: трейдер мог купить немного больше у своего поставщика в то время, когда на него был большой спрос, или поставить немного меньше покупателю в то время, когда другие были готовы заплатить премию, чтобы заполучить нужные им товары. Или же трейдер может получить выгоду от своего опциона с обеих сторон.
Представьте, что трейдер заключил долгосрочный контракт с производителем и потребителем нефти, скажем, на один миллион баррелей в месяц. Цена для каждого контракта одинакова: средняя цена за месяц. По каждому контракту трейдер имеет допуск на объем в 10 %. Если бы цены на нефть были абсолютно неизменными, трейдер, несомненно, потерял бы деньги: он продавал бы нефть по той же цене, что и покупал, а значит, получал бы нулевую прибыль, не считая расходов на доставку и финансирование.
Но на растущем нефтяном рынке трейдер может использовать опцион в контракте, чтобы получить прибыль. Для производителя он максимизирует объем по контракту, получив 1,1 миллиона баррелей - на 10 % больше, чем обычно. Для потребителя он минимизирует объем по своему контракту, поставив всего 900 000 баррелей, или на 10 % меньше, чем обычно. Разница - 200 000 баррелей - может быть перепродана. Рынок растет, поэтому к концу месяца цена будет выше среднемесячной, и трейдер перепродаст свои 200 000 баррелей с прибылью.
До 2000-х годов лишь немногие поставщики и покупатели товаров понимали ценность такого опциона для трейдеров - в конце концов, в эпоху, предшествовавшую суперциклу, вызвавшему резкий рост цен, он не имел такой ценности. Но когда цены взлетели, эта возможность стала лицензией на печатание денег. Тон Кломп, который помогал создавать одну из начинающих трейдерских компаний эпохи суперцикла, Mercuria, после карьеры в торговле нефтью в Cargill и Goldman Sachs, вспоминает, что "в старые добрые времена" трейдеры могли пользоваться контрактами с большими допусками: стандартный контракт на нафту, продукт нефтепереработки, используемый в нефтехимической промышленности, позволял поставить от 17 000 до 25 000 тонн по выбору трейдера. Господи Иисусе. Это же куча свободных денег, если вы знаете, как оптимизировать эти допуски", - говорит он.
Этому способствовали и настроения эпохи бума, когда покупатели больше беспокоились о нехватке сырья, чем о том, чтобы торговаться за последние несколько центов в цене. Мир взывал к сырьевым товарам. Нефтеперерабатывающие заводы, столкнувшиеся с высоким спросом на бензин, дизельное топливо и другие продукты, были готовы платить за них большие деньги, чтобы получить грузы сырой нефти и тем самым удовлетворить спрос своих клиентов.
Для торговцев это был призыв к действию. Они отправились на поиски ресурсов, которые охватили все страны мира. Они отправились в новые нефтяные страны, такие как Чад и Судан, которые впервые экспортировали нефть, и к уже состоявшимся производителям, которые собираются увеличить объемы добычи, таким как Россия, Азербайджан, Казахстан, Йемен, Бразилия, Экваториальная Гвинея и Ангола.
Этот процесс еще больше втягивал торговцев в мир олигархов, деспотов и диктаторов, разбогатевших на сырьевом буме. Они создавали союзы, а иногда и совместные предприятия с влиятельными местными лицами. Некоторые торговцы нарушали закон, как показал скандал "Нефть в обмен на продовольствие". Другие же действовали в самых разных ситуациях: войны, государственные перевороты, коррумпированные правительства и хаотичные государства. И все это в стремлении заполучить природные ресурсы.
Чем сложнее страна, тем больше возможностей для роста", - объясняет Боб Финч, бывший руководитель Vitol, который был одним из ведущих деятелей компании в 2000-х годах.
Все, кто имел доступ к сырьевым товарам, внезапно оказались в привилегированном положении благодаря китайскому буму спроса. Компании, которые раньше были мелкими игроками на мировых сырьевых рынках, внезапно стали звездами, управляющими ресурсами на десятки миллиардов долларов в год. Это был не просто прибыльный бизнес - в мире, где сырьевые товары были дефицитом, а аппетит Китая казался ненасытным, способность трейдеров обеспечивать движение товарных потоков превратила их в важнейший винтик глобальной экономики.
Сочетание больших денег и стратегического значения обеспечило торговцам важную политическую роль во многих частях света. Их способность обеспечивать приток денег в казну богатых нефтью государств делала их могущественными союзниками. Это инстинктивно понял Саддам, который начал требовать "откаты" за продажу нефти Ираку. Это было верно и для России, где все более мускулистый Кремль нуждался в дружественных трейдерах, чтобы гарантировать, что его нефть будет продаваться даже в моменты политической напряженности.
Из этой реактивной смеси мира, отчаянно нуждающегося в нефти, и нефтедобывающих компаний, жаждущих денег, возникли две компании, которые всего за несколько лет вырвались в высшую лигу мировой торговли нефтью. Во многих отношениях они стали олицетворением нефтяного рынка 2000-х годов - оппортунистические, с хорошими связями, связывающие быстрорастущих производителей нефти на развивающихся рынках с ненасытным спросом Китая. Это были Mercuria и Gunvor.
Эти две компании появились на просторах бывшего Советского Союза в 1990-х годах, примерно в то же время, когда Дэвид Рубен превратил Trans-World в крупнейшего в мире торговца алюминием. Но для Mercuria и Gunvor настоящий звездный час наступил не в 1990-х, а в 2000-х годах, когда они стали важнейшими поставщиками российской нефти, помогая поддерживать приток миллиардов долларов в казну Кремля, что дало молодому президенту Путину уверенность в себе и позволило ему более решительно действовать на мировой арене.
Mercuria зародилась после распада Советского Союза, когда два музыканта советского происхождения по имени Вячеслав Смолоковский и Григорий Янкилевич занялись торговлей нефтью. В 1980-х годах они зарабатывали на жизнь игрой на гитаре и фортепиано в ресторанах и клубах Москвы. Они эмигрировали в Польшу и занимались небольшим бизнесом по покупке и продаже компьютерного оборудования и другой бытовой техники, когда один из их клиентов в отдаленном сибирском нефтяном городке сделал им предложение: не хотят ли они заняться торговлей нефтью? Он получил экспортную лицензию - редкую и ценную вещь в начале 1990-х годов. Оба трейдера отказались. Они ничего не смыслили в нефти. Но он был убедителен. Он сказал, что мы будем учиться вместе, - вспоминал позже Янкилевич.
Так они перешли от холодильников к танкерам с нефтью. Вернувшись в Польшу, они заключили сделку с одним из переживающих трудности нефтеперерабатывающих заводов и вскоре стали доминирующим поставщиком российской нефти по построенному в СССР трубопроводу "Дружба" в Польшу. К середине 1990-х годов на
