мозгах и выудили всё, что нам нужно. А что мы имеем теперь? Покушения не было, обвинения нет, применить ментоскопирование мы не можем. А сами они не расколются, да мне и совесть не позволит задать им этот вопрос, потому что от­вет на него будет означать для них смертный приговор.

— До чего ж ты чувствителен! — съязвил Торсум.

— Это не чувствительность! Это элементарная этика полицейского. Я работаю среди этих людей и, чтоб они мне верили, должен соблюдать некоторые правила.

— Не надоело? — поинтересовалась я. — Может, закончите эту арт­подготовку, не переходя к боевым действиям? Лонго, ты попутно вы­яснил, где РАМ-У?

— У старика, — проворчал он, бросив на меня недовольный взгляд. — Тот пытается его разговорить. Если сможет, то сразу же сообщит.

Словно в подтверждение раздался звонок. Рирм поспешно нажал кнопку, и в шаре видеотектора появилась довольная физиономия старого тигрольва. Обшарив помещение быстрым взглядом, он нашёл Лонго и сообщил:

— Я говорил вам, лейтенант, что РАМ — умный котёнок. Он сказал, что его нанял Бирас. Это всё, что вас интересовало?

Лонго кивнул. КУ-У растянул пасть в улыбке и исчез с экрана.

— А Бираса на Клондайке нет, — произнёс Лонго. — И где он, не­известно.

— Что вы предлагаете, лейтенант? — спросил Ле Соланж.

Лонго задумался.

— Если пошататься по открытым планетам колонии, по забегалов­кам типа таверны «Под Колесом»…

— Глупо, — возразила я. — Ты не должен делать вид, что с дет­ства мечтаешь получить пулю в лоб. Следует вести себя так, слов­но ты считаешь охоту законченной, и у тебя нет иного выхода, как приняться за нормальное расследование.

— Я же знаю Бираса! — воскликнул Лонго. — Он в любом случае кинется ко мне, чтоб перерезать мне горло, даже если будет твёрдо уверен, что это ловушка.

— Ты знаешь Бираса, — кивнула я, — а того, кто стоит за ним? Ты не думаешь, что твой горячий Бирас сидит на прочном по­водке, и его просто не пустят туда, где ты на виду у всех устроишь ловушку?

— Логично, — задумчиво проговорил он. — Так что нам делать? Вести расследование? Но для этого придётся лететь на Изумрудную, а там они до нас не доберутся.

— До Аблада добрались, — заметил Антуан. — Кстати, неплохо бы­ло бы всё-таки разобраться с его смертью. Ведь следствие велось ве­сьма и весьма поверхностно? — он вопросительно взглянул на Рирма.

— Мы ухватились за версию с Альбелином, — нехотя признался тот. — Всё сходилось.

— Не мне учить вас основам ведения расследований… — покачал головой Антуан. — А жаль. Так что, лейтенант, переносим наши действия на Изумрудную?

— Боюсь, что ничего другого нам не остаётся, — наконец согла­сился Лонго. — Кроме того, мне очень интересно, как утекла сек­ретная информация о координатах баз.

— Ты что, думаешь, что какому-то лейтенанту позволят выполнять функции особого отдела? — неожиданно взбеленился Торсум.

— А я не лейтенант, — усмехнулся тот. — Я майор Ормийской армии в отставке. Частное лицо. Я сам снял с себя звание и пока ещё не счёл возможным вернуться в ваши плотно сомкнутые ряды. А если вы мне не позволите делать то, что я сочту нужным, то можете подставлять под пули свои лбы, если конечно они кого-то заинтересуют.

— Он прав, комиссар, — кивнул Ле Соланж. — Чтобы ещё больше на­пугать нашего противника, расследование должен вести именно Руфах. Поэтому пусть делает всё, что сочтёт нужным. Кстати, он вполне мо­жет добраться до истины, он ведь отличный полицейский, правда, со слабым представлением о субординации. Или это только сегодня?

— Увы, инспектор! — проворчал Торсум. — Так было, есть и будет. И я вынужден это терпеть, как терпел двадцать лет до этого, потому что раньше он был отличным солдатом, а теперь он — отличный коп.

III

На Изумрудной было всё так же светло и радостно. Всё так же сияли зелёные небеса, шумели зелёные джунгли и плескался зелёный океан. Белые террасы и набережные свободно раскинулись над волна­ми, а с высоких гор слышалась неумолчная песнь тропических барабанов. По дорожкам гуляли красивые и беспечные офицеры полиции и инспектора в обнимку со своими ослепительными и счастливыми подругами. Мне уже трудно было представить, что всего лишь неделю назад мы с Лонго бродили среди пышных зарослей у кромки прибоя, думая лишь о нашей любви.

— С чего начнём? — поинтересовался Ле Соланж. Он по примеру Лонго расстегнул верхние пуговицы мундира и закатал рукава до локтя.

— С бластера, из которого был убит Аблад, — ответил Лонго.

Мрачный и официальный Торсум кивнул в знак согласия.

Мимо нас по набережной прошли две длинноногие девицы в бикини. Их ярко-голубые волосы развевал ветер. На ходу они ослепительно улыбнулись мужчинам. Антуан проводил их тоскливым взглядом.

— По-моему, у вас нет желания работать, — усмехнулся Лонго.

— Работать? — Ле Соланж печально улыбнулся. — Разве здесь можно работать? Работать на Изумрудной для меня каждый раз мучение вроде китайской пытки.

— Берите пример с комиссара. Он работает именно в таких условиях.

— Должно быть, у него уже выработался иммунитет против этого тропического яда. Если б мне пришлось здесь жить, я б наверно тоже привык, а впрочем… Вряд ли! Идём в комиссариат?

— Минуту! — остановила его я. — У меня довольно неприятное чувство, мой мальчик. Боюсь, что в настоящий момент моя форма совершенно не соответствует тем требованиям, которые может предъявить мне предстоящее задание. Вы понимаете, о чём я говорю? Мне нужно восстановить подготовку по уровню «Сигма».

— Ну да, конечно, — наконец сообразил Торсум. — Группа «Сигма» — это литера земного космодесанта. А я-то думал, что это за странный позывной вы себе выбрали… У нас здесь есть полигон «Сигма», но он расположен ближе к экватору. Вас туда доставят.

— О’кей, комиссар, — кивнула я и посмотрела на часы. — Думаю, что мне хватит одного «прогона», плюс психотренинг и полный курс восстановительных процедур. К вечеру я закончу и вернусь.

— Спидер с водителем будет в полном вашем распоряжении.

— После возвращения я хотела бы ознакомиться со всеми материа­лами по этому делу.

На сей раз Рирм не проявил такого энтузиазма. Он бросил свирепый взгляд на Ле Соланжа.

— Конечно, мадам, — очаровательно улыбнулся тот. — Вам будут предоставлены любые материалы, какие потребуются.

— Можно подумать,