Запыхавшийся и вялая от изнеможения, я снова поднимаю нож и занимаю свою позицию, точно так же, как десятки раз до этого.

— На этот раз, говорит он низким голосом, — я хочу, чтобы ты представила, что это я.

Стоя к нему спиной, я хмурюсь на это.

— Я не хочу.

— На твоем лице написано негодование за то, что я сделал с Уиллом. Если ты не собираешься нанести мне удар настоящим клинком, тогда притворись.

— Я понимаю, почему ты это сделал, Титус. Это было не из злого умысла или ненависти. У тебя не было выбора.

— У меня действительно был выбор. Твоя жизнь или его. Я выбрал твою. Учитывая результат, от его слов у меня не должны пробежать мурашки по затылку, а кожу не должно покалывать, когда он поднимает мою руку, чтобы отступить для следующего броска.

— Сейчас. Представь, что я твоя цель.

Пристально смотрю на ствол дерева передо мной, я тяжело сглатываю, затем выставляю лезвие вперед.

Пуля попадает точно в центр коры.

Часть меня хочет порадоваться первому успеху, но большая часть меня боится правды в этом.

— Если бы мне пришлось выбирать снова, ничего бы не изменилось.

— Я не ненавижу тебя. Я должна, учитывая тот факт, что он убил моего лучшего друга. Но я не могу.

Он обхватывает своей большой ладонью мою руку там, где находится клинок, и отводит мою руку назад, на этот раз поднимая нож выше.

Натягиваю хлопчатобумажную рубашку на грудь, отчего мои соски под ней затвердевают.

Невольно по мне пробегает покалывание, и я не могу не задаться вопросом, каково это — быть полностью во власти его внимания. Быть поглощенной этими золотыми глазами. Обласканный такими сильными и обветренными руками.

— Сосредоточься, — приказывает он, как будто может услышать мои размышления. Мои бедра сжимаются от его воображаемых прикосновений, но вместо этого он похлопывает меня по ноге, чтобы подвинуть ее вперед, призывая меня вернуться в форму. Запах металла и пота ударяет мне в горло, рот наполняется слюной, и я провожу взглядом по длине его вытянутой руки, замечая жилистые мышцы под его кожей.

Возможно, это потому, что я здесь одна, и мне приходится полагаться на него в выживании, или из-за того, что он первый мужчина, который отнесся ко мне достаточно серьезно, чтобы научить меня обращаться с ножом, но в последние дни мои мысли о нем изменились.

После того, что случилось в лесу, во второй раз, когда я оказалась во власти Рейтеров, не нужен психоанализ, чтобы понять, почему меня влечет к Титусу, как бы я ни пыталась с этим бороться.

Он опасный человек, и это о чем-то говорит здесь, среди самых опасных существ в этом мире. Наличие такого человека на моей стороне гарантирует мое выживание. Иметь кого-то вроде него, кого я тоже привлекла? Это почти гарантирует мое выживание. В своей жизни я знавала мужчин-собственников, которых избегала, потому что я никому не принадлежу, но здесь жизнь другая. Без сомнения, сильная женщина могла бы выжить сама в этих суровых землях, но я полагаю, что через некоторое время это стало бы одиноким и утомительным. Титус несет в себе это скрытое течение животного и дикого, которое, кажется, взывает к какому-то примитивному желанию глубоко внутри меня. Тот, кого я не потрудилась признать, живя в безопасных пределах Шолена. Кажется, он пробудил во мне дикую сторону.

Я бросаю нож под его руководством еще раз, и хотя он не попадает точно в точку, как в прошлый раз, он попадает в дерево.

— Ты не боишься, что я буду оттачивать это умение, чтобы использовать его на тебе?

— Ты была бы не первой.

— Ты раньше обучал женщину?

— Я показал ей несколько вещей. Он отступает от меня, кивая, что, как я понимаю, означает, что на этот раз он хочет, чтобы я бросила его сама.

Я мысленно ругаю ревность, которую я не должна испытывать к женщине, которую я даже не знаю. Используя свои недавно приобретенные навыки, я отбрасываю нож, который втыкается в кору, и гордо расправляю плечи.

Сильные руки хватают меня за талию, оттягивая назад, и все мое тело напрягается от этого движения. Интересно, чувствует ли он, как горит моя кожа под его прикосновениями, так же, как я. Легкое обладание в его руках, когда я прижата спиной к его груди.

— Попробуй сейчас на этом расстоянии.

Разве он не чувствует, как воздух вокруг нас практически вибрирует от электрического напряжения?

Когда он уходит, чтобы подобрать для меня клинок, я изучаю то, как его широкие плечи сужаются к узкой талии, и движение его задницы в этих джинсах.

Я бросаю клинок еще два раза, поражая свою цель. Я даже больше не обращаю внимания на уроки. Мое внимание переключилось на то, как Титус невольно разжег что-то внутри меня.

То, чего я не могу сказать, что когда-либо чувствовала раньше.

Конечно, у меня были увлечения, но ничего настолько насыщенного потребностью. Почти унизительно, насколько озабоченной я внезапно стала, в то время как он по-прежнему ничего не замечает.

— Итак… женщина. Она была твоей женой? Я понятия не имею, сколько лет Титусу, но зрелость в его чертах говорит мне, что это возможно.

— Нет. Он берет флягу, лежащую на земле, и когда он наклоняет ее назад, чтобы сделать глоток, мои глаза снова притягиваются к его мужественным чертам. То, как его адамово яблоко покачивается вместе с ласточкой. Его кожа блестит от пота. Его джинсы низко сидят на бедрах, демонстрируя глубокий мускулистый V-образный вырез, который исчезает в поясе.

Полное отсутствие подробностей об этой женщине сводит меня с ума.

— Я не хотела совать нос не в свое дело.

С раздражением он протягивает мне флягу, из которой я делаю глоток прохладной жидкости.

— Если ты настаиваешь на том, чтобы знать, она была женщиной моего брата.

— У тебя есть брат?

— Братья Альфы, с которыми я познакомился в Калико. Но я был единственным мальчиком в моей настоящей семье.

Мой взгляд снова падает на его ошейник рабов.

— Сколько тебе было лет, когда они захватили тебя?

— Девять.

— Ваша семья, должно быть, была опустошена.

— Моя семья передала меня им, чтобы сохранить им жизни.

Хмурясь и потягивая воду, я пытаюсь переварить эту мысль.

— Это ужасно.

— Я их не виню. У меня было три сестры. Все младше меня. Отведение его плеч назад привлекает мое внимание к твердым, как камень, выпуклостям там, изгибающимся при движении.

— Не принесло особой пользы. Они все были убиты. Прямо у меня на глазах. Они хотели, чтобы я это увидел. Знать, что я был не более особенным, чем любой другой мальчик, которого они украли.

У меня нет