– Просто позволь мне купить тебе и твоей подруге выпить, пока ночь не кончилась, – говорит он, подмигнув. Ния снова берет меня за руку и тянет вперед.

– Тебе это понравится, – тихо произносит она. Я слышу в ее голосе восхищение.

Мы входим за ограждение, и тут же что-то проникает в мои легкие. Я кашляю, когда их наполняет странный запах, который сложно описать… почти фруктовый… сладкий. Воздух густой, его словно пронизывают какие-то клубы и потоки дыма, которые не дают ничего разглядеть дальше, чем в нескольких метрах впереди.

– Что… это? – Я машу рукой потрясенно и удивленно одновременно, пытаясь разогнать дым.

– Это называется матунда, – говорит она, делая ударение на втором слоге. – Ее курят с помощью трубки. Поначалу немного странно ощущается, но не переживай, привыкнешь.

Я еще не успеваю решить, относится ли матунда к числу вещей, к которым я хочу привыкнуть, а Ния уже замечает группу людей, которые уселись на бревнах, сложенных в небольшой круг. Они приветственно машут нам, и я с облегчением замечаю, что большинство из них по меньшей мере моего возраста. Теперь я чувствую себя чуть менее одинокой.

– Давай сюда!

Ния направляется к этой группе – в ней двое юношей и три девушки – и представляет меня, пока мы усаживаемся на больших подушках. Я не успеваю расслышать имена девушек, но улавливаю, что одного из парней зовут Кибве. Это имя я знаю – Ния уже две недели без перерыва рассказывает мне о нем. Как только она садится рядом с ним, они погружаются в разговор, и мне остается только беседовать со вторым парнем.

– Привет! – Он легонько машет рукой. – Я Лесего. – Ему приходится перекрикивать громкую музыку, и он смущенно улыбается, словно извиняясь за это.

– Рашида, – отвечаю я.

– Какую отраву предпочитаешь?

– Прости, что?

Он берет в руки что-то вроде серебряной трубки, подсоединенной к шлангу. Тут их несколько, и теперь я догадываюсь, что так на самом деле курят матунда. Лесего, похоже, понимает, что означает выражение моего лица.

– Мне нравится клубника, – кричит он, с трудом перекрывая шум.

– Что?

Он открывает рот, чтобы повторить, но потом передумывает и просто пододвигается ближе. Пахнет как ароматизированное мыло, которое я иногда видела на распродаже на рынке.

– Клубника, – повторяет он. – Но если это твой первый раз, попробуй что-нибудь полегче, вроде мяты.

Я наблюдаю, как он молча готовит матунду, и стараюсь не обращать внимания на внезапную тяжесть в груди, причина которой вовсе не в дыме вокруг. Запах заставляет меня вспомнить о мятных листьях, а значит, и о маме. Благодаря тетушке Оле мы наконец-то нашли приют у старого хозяина таверны, которому нужны помощники. Он платит немного, но у нас есть крыша над головой. Мама пообещала, что все станет лучше, и это оказалось правдой, но… Я все равно соврала ей сегодня. Она знает, что я проведу праздник с Нией, но понятия не имеет, что мы отправились веселиться. Вина колет, словно острый шип.

– Эй! – Я вздрагиваю, отвлекаясь от мыслей, когда Лесего наклоняется ближе и встревоженно смотрит на меня. – Ты в порядке?

– Ага. – Я поспешно киваю. Костер отбрасывает на всех резкие красно-золотые отблески – в их свете я вижу, что Лесего красивый. Кожа у него каштаново-коричневая, а короткие кудрявые волосы черные, как вороново крыло. Когда он улыбается снова, на щеках появляются симметричные ямочки.

– Ладно, давай понемножку, – советует он, передавая одну из трубок. Я не хочу выглядеть глупо, так что подношу ее к губам и резко вдыхаю.

Легкие тут же словно загораются, и я кашляю так резко, будто пытаюсь их выплюнуть.

– Ох-ох. – Лесего похлопывает меня по спине. – Полегче.

– Извини. – Теперь я рада, что кругом полумрак, по крайней мере, он отчасти скрывает мой позор. Лесего машет рукой.

– Ничего страшного, – говорит он. – Первый раз у всех не очень. К этому и правда нужно привыкнуть.

– Честно говоря, – замечаю я между приступами кашля, – думаю, я предпочла бы больше никогда не пробовать.

– Тоже верно. – Он улыбается еще шире. – Так чем ты занимаешься?

– Помогаю в таверне, – осторожно отвечаю я. – Вместе с мамой.

– Правда? – В его голосе слышится удивление. – Но ты так хорошо говоришь!

Я свожу брови, и он испуганно поднимает руки.

– Погоди, не… я не это имел в виду! Ты просто говоришь как образованная, ну то есть, будто ты читаешь книги… Я хотел сказать… извини.

Теперь мою кожу согревает приятное тепло. Мне почти восемнадцать, так что я уже не раз имела дело с парнями – и мужчинами – и с тем, как меняется их взгляд, но никто никогда не смотрел на меня так, как Лесего сейчас. Он не рассматривает мое тело, раздевая взглядом, и не говорит чего-то, что заставило бы меня закатить глаза. Он взволнован и сейчас смотрит на меня с восхищением, даже с уважением.

– Как так вышло, что я тебя раньше тут не видел? – спрашивает он. – Ния постоянно приходит на эти вечеринки.

Я тщательно обдумываю ответ. Я не хочу признаваться, что у меня редко бывает свободная ночь, как сейчас.

– Просто я обычно занята по вечерам.

Лесего печально кивает:

– Это хорошо. Я тоже обычно занят.

– Правда? – спрашиваю я, обрадовавшись возможности перевести тему. – Чем ты занимаешься?

– Предпринимательством по большей части, – тут же отвечает он. – У меня есть отличные бизнес-идеи. Только нужно найти того, кто бы в них вложился.

Невольная улыбка растягивает уголки моих губ. После стольких лет, проведенных на улицах с мамой в попытках подзаработать, это невероятно освежающе – слушать, как кто-то говорит о настоящем доходном деле.

– Надеюсь, ты найдешь человека, который поможет воплотить эти идеи.

– Я тоже. – Он некоторое время рассматривает свои руки. – Тогда я смог бы позволить… может, сводить тебя куда-нибудь?

– О. – Тепло снова разливается по щекам, и на этот раз я не против. Руки становятся липкими, а сердце бьется в груди, как барабан, но это не кажется чем-то неприятным. Меня еще никогда и никуда не приглашал мужчина – надлежащим образом или нет. – Спасибо. Это было бы… и правда мило.

Не знаю, связан ли гул в голове с тем, как Лесего смотрит на меня сейчас, или с дымом, заполняющим воздух, но внезапно все вокруг становится тихим и каким-то далеким. Вокруг плывут размытые лица, но их не различить.

– Рашида… – Лесего смотрит не в глаза, а на мои губы. Сейчас я совершенно не против – мне приятно смотреть на его губы. Я хочу узнать, что будет дальше, что он скажет, что он сделает в следующие несколько драгоценных секунд.

А потом я слышу крик.

Все поворачиваются на звук – воздух пронзает еще один крик, затем рыдания. Я окидываю взглядом толпу, а потом понимаю, что происходит,