— Таис, бета клана Баева предлагал вам …гм… построить семейный союз?

Я замерла на месте, не зная, как ответить. Правильные слова никак не находились — в том числе и потому, что всего пару часов назад эти же самые мужчины равнодушно смотрели на растерзанное тело Гильермо.

— Какое это имеет отношение к Совету и принадлежности Тае, Грег? — рыкнул Баев.

— Прямое, — улыбнулся надменный Альфа. Правда, теперь я знала его имя. Грег. — Потому что… — в этот момент он снова повернулся ко мне, ухитрившись каким — то образом поймать мой взгляд. — Потому что на Таис Валуа активная метка. Ни один оборотень не смог бы переспать с ней, пока жив Этьен Валуа. Так я снова повторяю свой вопрос: Таис Валуа, предлагал ли бета стаи Баева построить семейный союз.

На меня что-то давило, что-то требовало от меня ответа: прямого, честного, полного ответа. И, наконец, я не выдержала.

— У него были такие намерения.

Альфа Грег довольно ощерился.

— Что и требовалось доказать.

Посмотрев мне прямо в глаза, Грег усмехнулся.

— Один из моих специалистов работал с этой самкой, — объявил он всем вожакам. — Готовясь к Совету, я вынудил его преступить врачебную тайну, так как дело касается не только того, к какой стае будет принадлежать беременная полукровка. Дело касается ещё и существующего порядка, возможной скорой гибели сильного вожака — ради прихоти другого. И знаешь почему, Тая?

Я замерла на месте, как мартышка перед удавом КАА. Осталось только начать раскачаться в такт его словам.

— Знаешь почему? — повторил он свой вопрос. Я отрицательно мотнула головой.

— Потому что доктор Кошински, который работал с собой по просьбе Альфы Валуа, на самом деле нашёл у тебя психологические проблемы, идущие за тобой с самого детства.

Оторвав от меня взгляд, он пояснил остальным Альфам.

— Таис Валуа будучи ребенком, была свидетелем насилия в семье. Это отложило неизгладимый отпечаток на неё как на личность.

— Его помощь была ложью, которая уничтожала меня изнутри, — покачала я головой. — Натан, купленный Валуа, просто хотел вернуть меня в стаю.

— В моих краях, детей всё ещё учат верховой езде, — заметил Грег. — Лошади очень не любят оборотней… они чуят нас. И когда лошадь сбрасывает щенка, отец тут же сажает своё дитя обратно в седло, чтобы побороть страх.

— То есть для того, чтобы забыть о насилии, мне надо пережить это ещё раз? — улыбнулась я. — В ваших краях очень странные традиции, Альфа.

В зале раздалось несколько смешков.

— А было ли насилие, Тая? — вкрадчиво поинтересовался Альфа Грег. — Или тебе просто очень хочется в это верить?

Я тяжело задышала, понимая, что в моих мыслях сейчас полная неразбериха: Гильермо, Альфа Баев, Этьен и мой запах, который не понравится ни одному свободному мужчине… Мне ведь однажды уже говорили об этом. Точно, говорили: Альфа Рамзи предупреждал об этом прямо перед самым появлением Этьена в замке. Но я тогда больше напугалась несовпадением дат приезда Али, и…

Я думала не о Валуа — я думала только о том, как выжить самой.

Подняв взгляд, я почти случайно — но словно специально — наткнулась на сияющий взгляд Этьена. Его зеленые глаза уже светились предвкушением ожидаемого торжества.

О, да, я понимала, что у меня нет шансов. И всё же, я не могла не попытаться.

Неуклюже поднявшись со стула, я обхватила свой живот и обвела взглядом всех собравшихся мужчин.

— Альфы… вожаки, — мой голос дрогнул, но я заставила себя продолжить говорить. — Скоро вы примите решение, которое станет законом. Которое навсегда изменит мою жизнь.

Глубоко вздохнув и облизав пересохшие губы, я продолжила.

— Но я прошу вас судить меня не как незнакомку, которую вы видите первый раз в своей жизни. Принимая решения, я прошу вас, подумать о своих дочерях — о тех, кто уже растёт в ваших счастливых семьях и о тех, которым только предстоит в них когда- нибудь появиться.

Погладив живот с притихшей дочкой, я добавила:

— Как я думаю сейчас о своей малышке. Это она даёт мне сил бороться, не опускать руки — и верить в счастливое будущее если не для нас обеих, то хотя бы для неё.

Несмотря на слезы, катящиеся по щекам, я широко улыбнулась, повернувшись к Грегу.

— Вы, наверное, правы насчёт меня. Счастливого детства у меня не было. Как и счастливого знакомства с миром оборотней.

Я скользнула взглядом по матёрым вожакам, сидящим впереди.

— Я тут услышала обвинения в сторону Альфы Баева. О том, что он, оказывается, недостаточно много времени уделил моему просвещению о вашем мире. Только вот претензии эти не по делу. Именно в его стае, и именно этот Альфа со своей женой, показали мне, что оборотни — не звери, не животные, живущие случайными случками; что и у них возможна и семья, и любовь, и уважение. Такого будущего я хочу для своего ребенка… А я сама — если бы дело было только во мне, то я вряд ли бы стала бороться дальше.

Я горько усмехнулась.

— Моя ли вина в том, что вместо наслаждения звериной похотью и жесткостью, которая насаждается в клане Валуа, я хочу сохранить своё достоинство — не важно, человеческое оно или от оборотней? Скажите, Альфы, разве это преступление, когда уставшая от насилия женщина старается убежать от насильника всеми доступными для неё способами? Возможно, прошлое моей семьи даёт о себе знать: я никогда этого и не отрицала. Но разве это было причиной всего? Разве счастливая новобрачная будет перечитывать старый дневник своей несчастной матери и в уме прикидывать, как лучше умереть: так, как сделала это мать или придумать что — то своё?

Вытерев мокрое лицо ладонями, я покачала головой.

— Если бы я могла это сделать — я бы сделала это уже давно, даже не побеспокоив вас. Но сейчас на кону стоит уже не моя жизнь — а жизнь моей дочери. И поэтому я взываю к вам — отцам этой расы — и прошу вас о милосердии ко мне как к одной из ваших дочерей. Согласились бы вы все вместе и каждый в отдельности отдать своё дитя жестокому мужчине, в чьем сердце нет ни любви, ни нежности — а лишь похоть и холодный расчёт. Что бы вы говорили своей дочери, когда она, плача у вас на плече, рассказывала вам про то, что муж каждый день насилует её тело — а затем и душу, убивая внутри неё само желание жить.

Я на