Я складываю руки на груди.

— Неужели в это так трудно поверить?

— И кто же, позволь спросить, эта счастливица?

— Ты ее не знаешь, — вру я.

Арч пытается зайти внутрь, но я преграждаю ему путь.

— Куда, по-твоему, ты собрался?

— Я должен познакомиться с женщиной, которая заставила Гаврила Ниткина готовить для нее.

— Нет, — говорю я, с силой хватаю его за руку и пытаюсь вытолкнуть обратно за дверь. Но он сильный. Возможно, даже сильнее меня.

— Эй, в чем проблема?

— Проблема в том, что ты настолько пьян, что от тебя несёт, как от гребаного бара. — Я с большей силой пихаю его обратно за порог. — А теперь уходи, пока я не сделал что-то такое, о чем потом пожалею.

— Иногда ты можешь быть настоящим хреном, знаешь?

Я пожимаю плечами.

— Я не представлю свою пару другу, когда он настолько пьян, что едва может стоять прямо. В чем твоя проблема, Арч?

Его челюсть сжимается.

— Проблема в Адрианне Васкез.

Я тяжело вздыхаю.

— До конца учебного года осталось пять недель. Когда ты оставишь попытки затащить ее в свою постель?

Он усмехается.

— Она была в моей постели много раз.

Для меня это новость.

— Была?

— Да, но она совершенно отстраненная, как будто наше время, проведенное вместе, ничего не значит.

— Хочешь сказать, что для тебя это что-то значит? — Спрашиваю я, бросая взгляд на часы, потому что сейчас действительно не время для этого разговора.

Он кивает.

— Думаю, я люблю ее.

— Вот этих слов я точно никогда не ожидал услышать от тебя.

Он падает вперед на меня, и мне приходится поддерживать его.

— Тебе нужно взять себя в руки, Арч. Я никогда не видел тебя таким пьяным.

За его спиной появляется Камилла, и я качаю головой. К сожалению, Арч замечает это, даже в своем пьяном состоянии, и оборачивается.

Когда он видит Камиллу, стоящую там в платье в цветок с волосами, уложенными волнами, он вытаращивает на меня глаза.

— Ни хрена себе.

— Арч, не…

— Ты трахаешь студентку? — спрашивает он, широко раскрыв глаза. — После всего того дерьма, что ты мне устроил по этому поводу.

— Разница в том, что я не трахаю по паре студенток каждый год.

Камилла ярко краснеет при упоминании о том, что я ее трахаю.

— Я лучше пойду…

— Нет, Арч как раз уходил.

Арчер бросает на меня раздраженный взгляд.

— Уверен, у тебя хватит еды для нас троих. Думаю, нам стоит немного поболтать. — Он немного протрезвел. — Если только ты не хочешь, чтобы я рассказал Оаку.

— Не будь придурком.

— Слушай, Гэв, я не останусь надолго, но я умираю с голоду, и что бы ты там, черт возьми, ни готовил, пахнет очень вкусно. — Он улыбается Камилле, которая, кажется, готова броситься в противоположном направлении. — Конечно, ты можешь выделить немного для своего самого близкого друга.

Оак — мой самый близкий друг, но я не поправляю его и смотрю на Камиллу, гадая, что она думает.

Она пожимает плечами, как будто это зависит от меня.

— Отлично, но ты здесь ненадолго.

Арч ухмыляется.

— Нет, я бы не хотел помешать сеансу садистского траха, который ты запланировал.

Камилла густо краснеет от этого комментария, но входит следом за Арчем и неловко задерживается у двери.

— Вы оба садитесь за стол.

Камилла садится на свое обычное место, а Арч занимает место рядом с ней, которое не накрыто. В конце концов, я ждал на ужин только ее.

Не думал, что он появится в такой вечер.

— Итак, как долго это продолжается? — Спрашивает Арч, скользя взглядом между мной и Камиллой.

Камилла смотрит на меня, ожидая ответа.

— Думаю, можно сказать, что это началось сразу после зимних каникул.

— Да, наверное, — говорит Камилла, настороженно поглядывая на Арча.

Арч тянется к открытой бутылке вина на столе и наливает себе бокал.

— Тебе действительно нужно больше алкоголя? — Спрашиваю я.

— Эффект проходит. Будь осторожен с этими девушками, Гэв. Они тебя погубят.

Камилла хмурится.

— Что это значит?

Он хихикает.

— Не притворяйся, что ты не знаешь обо мне и Адрианне.

Растерянное выражение ее лица говорит само за себя.

— А что у Вас с Адрианной?

Он делает долгий глоток вина, прежде чем пригвоздить ее к месту серьезным взглядом.

— Мы трахаемся уже несколько месяцев.

— Нет, я в это не верю. Она Вас ненавидит.

Арч выглядит уязвленным при этих словах, как будто Камилла только что схватила нож для стейка и вонзила ему прямо в живот.

— Большое спасибо.

— Простите, я просто имела в виду, что она постоянно жаловалась на Ваши попытки залезть к ней под юбку. Что изменилось?

У Арча виноватое выражение лица, которое наводит на мысль, что он вел нечестную игру, когда затащил ее в постель.

— У меня была информация, которую она не хотела разглашать.

— Что за информация? — Я спрашиваю.

— Если я скажу тебе это, то нарушу свое обещание. — Он опасно раскачивается на стуле. — И поэтому она согласилась переспать со мной в обмен на мое молчание.

— Ты действительно не знаешь, как принять отказ, да? — Я достаю лазанью из духовки и ставлю ее в центр стола. — Неудивительно, что она такая отстраненная. Ты шантажировал ее, чтобы она занялась с тобой сексом.

Камилла со злостью смотрит на Арча.

— Это чертовски отвратительно.

Арч сердито смотрит в ответ.

— Да, ну, как только она поняла, чего лишала себя, то уже не могла оторваться. Но сейчас ведет себя так, будто это ничего не значит.

Я кладу на стол несколько хлебных палочек, и Арч хватает две, запихивая себе в рот.

— Она ведет себя так, словно ей наплевать на меня.

— Наверное, потому что так и есть, — говорит Камилла, все еще явно злая из-за того, что узнала, каким образом мой друг затащил ее подругу в постель. — Как она может заботиться о мужчине, который шантажировал ее так, как это сделали Вы?

Арч опускает голову.

— Я не знаю.

Я достаю чесночный хлеб из духовки и ставлю на стол.

— Еда готова. Приступайте.

Арч тянется за хлебом и кладет себе на тарелку, а затем накладывает себе большую порцию лазаньи.

Я насыпаю Камилле, и мы все вместе ужинаем в полной тишине.

Мы с Камиллой обмениваемся взглядами.

— Прости, — одними губами говорю я ей через стол.

Она с улыбкой качает головой.

Арч практически зарылся головой в свою тарелку, поглощая лазанью.

Очевидно, что алкоголь вызвал у него зверский аппетит, потому что я никогда раньше не видел его таким.

— Где ты вообще пил? — спрашиваю его.

— Дома, — говорит он, поднимая глаза впервые с