Я тяжело сглатываю от восторга в его глазах, когда он поднимает меня на свой стол и направляет головку своего члена к моему входу. Я вся мокрая, хотя и просила его остановиться.

— А как насчет согласия?

— Ты действительно веришь, что монстру есть дело до согласия, Камилла? Ты настолько наивна? — Он опускает взгляд на свой член, прижатый к моей киске. Один толчок, и он окажется глубоко внутри меня. — Твоя пизда такая чертовски мокрая. В любом случае, я не верю тебе, когда ты говоришь, что не хочешь этого. Я считаю это достаточным согласием.

С этими словами он толкается вперед и заполняет меня до самого основания.

Я задыхаюсь, жгучая боль от внезапного растяжения заставляет меня содрогнуться.

Он проводит зубами по краю моего горла.

— Ты моя, — бормочет он мне в кожу. — И что бы ты мне не говорила, я знаю, что ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Это правда, но я ненавижу то, как он это делает. Берет то, что он хочет, не слушая меня, и все же это заставляет меня истекать желанием. Как будто мне нравится, когда меня берут против воли, что говорит о том, что моим больным и извращенным желаниям действительно нет конца.

— Ты мудак, — бормочу, глядя на него, когда он отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. — Я сказала тебе «нет», а ты всё равно продолжаешь.

На его губах появляется садистская ухмылка.

— Потому что я знаю, что ты не это имеешь в виду, malishka. Твоя киска течет, а глаза расширены от желания. — Он прикусывает мою нижнюю губу достаточно сильно, чтобы выступила кровь, а затем проводит по ней языком, его член все еще глубоко внутри меня. — Думаю, тебе нравится притворяться, что ты этого не хочешь, пока я тебя трахаю.

Я ненавижу, насколько он прав, когда хватаюсь за его плечо, впиваясь в него пальцами.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Он обхватывает пальцами мое горло и сильно сжимает.

— Перестань прикидываться со мной, Камилла.

Его бедра двигаются в мучительно медленном ритме, подталкивая меня к краю, но каждый раз отступая назад.

Я прикусываю окровавленную губу.

— Прекрати играть со мной, — бормочу сквозь стиснутые зубы.

Он ухмыляется.

— Как я с тобой играю?

Несмотря на то, что я знаю, что просьба трахнуть меня сильнее просто покажет ему, что я хочу этого, я больше не могу сдерживаться.

— Трахни меня как надо, — шиплю я.

Он посмеивается.

— Хорошая девочка, — мурлычет он. От того, что Гаврил называет меня так, мои соски становятся тверже, а киска еще влажнее, чем я думала, что это возможно. — А теперь скажи мне, как сильно ты жаждешь мой член, и скажи, как именно ты его хочешь, — требует он, продолжая издеваться надо мной.

Я издаю разочарованный стон.

— Я так сильно хочу твой член, сэр. Хочу, чтобы ты трахал меня жестко и грубо, чтобы было больно.

Его глаза загораются таким жгучим желанием, что я боюсь обжечься.

— Ты такая хорошая девочка, что призналась, как сильно хочешь мой член, malishka. — Кончики его пальцев сильнее впиваются в мои бедра, и он увеличивает темп, наклоняясь вперед и сильно впиваясь зубами в мое плечо. — Такая хорошая, что я собираюсь дать тебе именно то, что ты хочешь. — А потом он трахает меня так сильно, словно пытается разорвать меня надвое, и я наслаждаюсь каждой секундой. — Я скучал по этому, — бормочет он, его голос хриплый. — Я скучал по тебе.

Ненавижу, как эти слова действуют. Они заставляют мой желудок трепетать миллионом бабочек, и я знаю, что, сколько бы я ни пыталась это отрицать, я влюбляюсь в этого монстра сильно и быстро. В монстра, у которого нет сердца, чтобы отдать его мне, а это значит, что в конечном итоге мое сердце неизбежно будет разбито.

И тем не менее, всё, что я могу сделать, — это утонуть в нем, позволяя ему делать со мной все, что он хочет. Потому что если я уйду прямо сейчас, это разорвет меня на части. Лучше отсрочить неизбежное, как бы больно не было в итоге.

Глава 28

Гаврил

Я чувствую себя не в своей тарелке после встречи с Камиллой. Все прошло не совсем так, как я себе представлял. Я уступил и дал ей свой номер телефона после секса, а это означает, что придется разговаривать с ней вне наших сексуальных встреч. Чего я пытался избежать.

Мой мобильник жужжит.

Камилла: Чем занят?

Я кладу его обратно в карман пиджака и толкаю дверь в учительскую. Тревожное чувство закрадывается в моё нутро, ведь я знал, что она начнет писать мне. Я вижу, что Лука Морроне сидит на моем месте и мгновенно меня охватывает гнев.

Когда он замечает меня, то одаривает самодовольной ухмылкой, которая только усиливает мою ярость.

— Добрый день, профессор Ниткин. — Он встает. — Или мне следует говорить Гаврил? Должен признаться, я и представить себе не мог, что настанет день, когда я стану твоим коллегой.

Я прищуриваюсь, глядя на него.

— Я тоже, учитывая, как сильно ты пренебрегал правилами, когда учился здесь.

Его ухмылка становится шире.

— Да, но, в отличие от большинства, я не дрожал от страха перед твоими наказаниями, и это сводило тебя с ума.

Он снова садится, скрестив одну ногу на колене.

— Убирайся с моего места, — требую я.

Он хмурит брови.

— Я не заметил на нем таблички с именем.

Я скрещиваю руки на груди, пытаясь понять, как этот мудак связан с Камиллой. Они совершенно разные во всех отношениях.

Он пренебрегает правилами, в то время как она любит их соблюдать.

— Я сидел на этом месте каждый гребаный день, пока работал здесь, и не позволю такому сопляку, как ты, изменить это.

Его глаза вспыхивают гневом, когда он встает и начинает идти на меня.

— Кого ты назвал сопляком? Я здесь больше не студент, Гаврил.

— Я прекрасно это понимаю, но это не значит, что я все равно не надеру тебе задницу.

Его ноздри раздуваются, когда он встает передо мной, в карих глазах зреет ярость. Их оттенок темнее, чем у Камиллы.

Боюсь, он готов к драке, а я не из тех, кто отступает, особенно перед каким-то избалованным наследником мафии, который думает, что он крепче железа.

Дверь в учительскую распахивается, и входят Арчер и София Дэвидсон, тоже профессор.

Брови Софии хмурятся, когда она видит, что мы оба стоим близко друг к