3. Сердечные – нарушение ритма, учащение или урежение сердцебиения, ослабление сокращений, срыв ритма в фибрилляцию или остановка. Очевидно, что такие нарушения могут привести к гибели.

4. Уремические (почечные) – чаще всего анурия – отсутствие мочи и мочеиспускания. Олигурия – скудное выделение мутной темной мочи.

5. Кожные – появление отеков, покраснений, высыпаний и зуда на коже.

6. Дыхательные – развитие удушья, спазма дыхательных путей, отека бронхов.

Если эти состояния не переходят в тяжелое с отключением сознания, комой, то есть шанс спасти больного, применяя различные методы очищения крови.

Второй период – либо локализации и хронизации процесса, когда системы пытаются частично скомпенсировать отравление(в этом случае больной тяжело и долго умирает), либо быстрая декомпенсация (тогда больной умирает быстро).

Часто времени на спасение оказывается катастрофически мало, а уровень токсинов в крови слишком высок. Высок настолько, что энтеросорбция может не спасти. Но даже если только на нее уповать не приходится, отказываться от нее, особенно при отравлении через пищеварительный тракт, не надо. Любой шанс и возможность замедлить наступление смерти важно использовать.

Если есть возможность, отравленному выполняют промывание желудка с большим объемом воды, а в конце процедуры вливают в желудок взвесь сорбента. Такая мера может подарить пострадавшему нужные минуты и часы жизни до подключения к специальным приборам, очищающим кровь от ядов.

Во второй половине ХХ века довольно популярной среди методов детоксикации была гемосорбция – пропускание крови через специальный угольный или смоляной сорбент, который забирал в себя токсины из плазмы. К концу ХХ века гемосорбция утратила популярность, замененная другими, более эффективными и менее вредными процедурами. Но свою задачу по накоплению клинического материала, изучению свойств различных сорбентов она выполнила.

Сейчас используют гемофильтрацию, плазмосорбцию (пропускание не цельной крови, а отделенной от нее с помощью специального сепаратора плазмы). Если токсины крупные, которые образуются в результате гемолиза или больших и тяжелых ожогов, используют плазмаферез с замещением удаленных белков донорской плазмой или с препаратом альбумином. Плазмаферез большого объема, от 2,5 до 5 л, называют плазмообменом.

При массивной ожоговой травме или синдроме длительного сдавления и отсутствии в распоряжении медиков достаточного количества белков и плазмы применяют каскадный криоаферез, когда плазму с добавлением гепарина подвергают охлаждению и затем осаждению криобелков. Гепарин играет роль сорбента, осаждающего на белках токсины. Нативная, очищенная плазма может быть возвращена при следующих процедурах.

Внутренние болезни

В развитии многих болезней токсичные вещества вырабатываются внутри организма либо им самим, либо инфекциями, которые его заразили.

Приведенная здесь классификация не имеет отношения к принятой в официальной медицине. Я лишь стараюсь объяснить, что практически при любых болезненных состояниях вне зависимости от того, причина их зародилась внутри организма или была принесена снаружи, в составе крови происходят различные изменения, чаще всего выражающиеся в появлении или накоплении каких-либо веществ, прямо или косвенно участвующих в развитии или поддержании болезненного состояния.

Аутоиммунные болезни (АИБ) – появление аутоантител

Ненадолго вернемся к аутоиммунным болезням и обсудим еще раз, откуда они берутся.

Служба внутренней безопасности – важная структура иммунитета. Она выискивает те клетки, которые не работают, например переродившиеся в раковые, или поврежденные микробами, или зараженные вирусами, или старые, уже неспособные правильно функционировать (клеток-пенсионеров в организме нет).

Может быть и так, что по какой-то причине часть ткани и большой массив нормальных клеток погиб, скажем, при инфаркте миокарда, или оказался заражен вирусом COVID-19, если припомнить недавнюю эпидемию.

Что тогда происходит? В первом случае «мусорщики» убирают погибшие клетки, транспортируя их через лимфоузлы и уже переработанные и расщепленные останки скидывают в венозную кровь. В лимфатическом узле, однако, моноцит-«мусорщик» показывает Т-лимфоциту «улов» – мол, вот, собрал, сжигаю… Т-лимфоцит же, не разобравшись, что за трупы ему показали, снимает с них «отпечатки» и дает отмашку В-лимфоцитам на изготовление антител к клеткам, нормальным, живым, работящим. Такие антитела, иммуноглобулины, получили название аутоантител, поскольку нацелены на здоровую ткань своего же организма, а болезнь или синдром, которые при этом возникают, получили название аутоиммунного процесса.

Как остановить отторжение пересаженных органов?

В силовых структурах государства обязательно есть организация, которая следит за соблюдением законов самими силовиками. В полиции это служба внутренних расследований, а в армии – военная полиция и военная прокуратура. В их задачу входит контролировать, чтобы вооруженные люди, обладающие одним из важнейших прав государства – правом на насилие, не преступали закон.

Нечто похожее есть и в иммунной системе организма. Правда, там функция надзора за клетками объединена, и лимфоциты отслеживают все необычные клетки, которые возникают в организме и которые по разным причинам считаются подлежащими уничтожению.

«Организацию» эту называют системой клеточного контроля (СКК) или клеточного надзора (СКН). Оба термина верно отражают суть и могут применяться в специальной и популярной литературе. Как СКК определяет своих и чужих? На оболочке каждой клетки есть набор белков, который, как цвет формы, позволяет обозначить «своих». Лимфоциты периодически ощупывают каждую клетку и сверяют свои шаблоны с «досье» клеток. Эти наборы белков назвали «тканевые лейкоцитарные антигены». В английском языке используется аббревиатура HLA. Когда-то их знали около 25, сейчас больше 50.

Подобрать донора с полным совпадением по HLA невозможно. Впрочем, для успешной пересадки нужно, чтобы совпадений было больше 50 %, а лучше – ближе к 80 %, на остальные 20–30 % можно попытаться «закрыть лимфоцитам глаза».

«Отвести глаза» от «чужаков» лимфоцитам можно с помощью специальных препаратов – иммуносупрессоров. Точно так же, как это делают после пересадки костного мозга для блокирования СТПХ. Лимфоцит-контролер под влиянием препарата словно отключает свои рецепторы, он теряет «интерес» к клеткам. И не запускает цепочку иммунного ответа по выделению особых антитканевых иммуноглобулинов, не отправляет на отстрел натуральных киллеров. Пересаженный орган работает. Но…

В любом деле подобного рода всегда появляется «но», и это «но» – ослепление остального иммунитета, включая антивирусный. Лимфоциты «слепнут» не только в отношении пересаженных тканей, но и к различным инфекциям. Больного готовят к операции, иммуносупрессоры ему начинают давать еще до пересадки, ведь контакт чужой ткани с бдительными лимфоцитами происходит в первые же минуты, когда хирург еще накладывает швы на сосуды и пускает через пересаженный орган кровь. Вот чтобы не было реакции вроде «Ну начинается!..», лимфоциты успокаивают заранее.

Главное искусство в деле борьбы с отторжением – отключить лимфоциты системы клеточного контроля, но не задеть при этом лейкоциты антибактериального и неспецифического иммунитета, которые следят за резидентами-мигрантами в различных полостях организма.

Как объяснить задачу одним лишь Т-лимфоцитам? Как им сказать: «Вы не обращайте внимания на пересаженные ткани, так нужно, не убивайте эти клетки. Они не захватчики, они – приглашенные специалисты, без них весь организм, все