— Осторожно, слева, — прошептал Ренгер. Гедимин медленно, едва отрывая ступни от пола, развернулся, посветил фонарём — и едва удержался, чтобы не схватиться за оружие. Из жижи, приподнявшись на два метра, выглядывала бронированная голова. Из колец панциря, прорастая сквозь них, торчали плотно прижатые крючковатые челюсти. Между ними виднелись маслянисто блестящие отверстия огнемётных трубок — попарно снизу, сверху, с боков… Длинные хлысты-отростки зашевелились, приподнимаясь — и пирофора, на пять сантиметров разминувшись с Гедимином, с размаху нырнула в битум.

«Откуда его столько натек… а, вижу. Мать моя пробирка…» — сармат недобро сощурился на проломленную цистерну. Её не столько грызли, сколько бодали — проломов было два, оба — от ударов тупым предметом, потом их расширяли и соединяли чем-то острым, прогрызть металл неспособным, но свернуть в трубку — вполне. Из пролома торчал кольчатый хвост — в нижней части цистерны осталось немного нефти, и некрупная пирофора влезла туда и допивала остатки.

— Две погрызенные бочки, — прошептал Ренгер. — И какой-то вентиль сорван вон там. Это важно?

Гедимин, покосившись на хвост червяка, прикрыл защитным полем вторую цистерну, проломленную, но никем не населённую, и, перешагнув через очередное кольчатое тело, взглянул на вентиль.

— Починят, — прошептал он, растягивая защитное поле вдоль заслонок и выходов трубопровода. Черви проломили и трубу, по которой поднялись вместе с жидким битумом — её порвало изнутри, рабочие пытались закрутить вентиль, но его выбило. Гедимин проследил за трубой взглядом и невольно ухмыльнулся. «А вот не спешили бы — приплыли бы прямо в цистерну. Чего их понесло наружу?»

— Червяка вынуть можно? — тихо спросил он у Ренгера. Тот уже «проплыл» к железной лестнице и стоял на второй ступеньке, счищая с локтя налипший битум. Гедимин посветил на дверь за его спиной — створки были вроде бы сомкнуты, но неплотно, и снизу на них виделись параллельные царапины.

— Чревато, — отозвался биолог, направив луч фонаря на хвост, торчащий из цистерны. — Этой бочкой придётся пожертвовать.

Ступеньки заскрипели под весом двоих ликвидаторов. Гедимин перешагнул две, перебираясь на верхнюю платформу, и осторожно отодвинул створку. «Щит управления. Его не затопило, и червям там делать не… Hasu!»

Витки длинного кольчатого тела зашуршали, разворачиваясь. Пирофора приподняла голову. В её челюстях ещё был зажат обломок кресла — чёрная блестящая обивка, видимо, пахла нефтью. «Семнадцать метров,» — щёлкнуло в мозгу сармата, медленно сжавшего пальцы. Генератор коротко свистнул, выплёвывая шар защитного поля. За спиной громыхнули створки — Ренгер вручную вставил засов, и дверь плотно закрылась.

«Пульт!» — Гедимин швырнул второй шар в погасшие мониторы и сорвал с плеча плазморез. Купол, плотно накрывший голову пирофоры, уже вздулся на полметра; внутри полыхал огненный шар. Гедимин замахнулся прикладом, но хлёсткий удар усов сбил его с цели — тяжёлая «дубина» опустилась на броню пирофоры сильно ниже, где-то посередине, без толку взломав кольчатый панцирь. Слева коротко щёлкнуло, и сармат увидел, как червяк встаёт «на дыбы», высоко вскидывая голову — пылающий шар, а потом его туловище лопается чуть ниже кокона, и отделившийся факел катится по полу. Обезглавленное тело взвилось волнами, Гедимин оттолкнул его прикладом, но тонкий хвост хлестнул ниже, по икрам, и сармат зашипел — даже сквозь семь слоёв брони ногу обожгло болью. Ренгер неподвижно стоял у стены, выставив перед собой защитное поле, и смотрел, как догорает в облаке собственных выделений голова пирофоры.

— Гребучий мутант, — выдохнул Гедимин, сбивая дёргающиеся кольца в плотный клубок и заматывая в защитное поле. Они ещё долго вздымались, и пол грохотал от ударов, но сарматы, уже не обращая на них внимания, склонились над щитом управления.

— Всё обесточено, — прошептал Ренгер, заглядывая под пульт. — Где-то здесь рубильник?

— Там, — Гедимин дёрнул плечом в сторону двери. — Под полем. Затопило. Вернуться?

— Ядро Сатурна, — еле слышно выдохнул Ренгер. — Тут срочно нужна вентиляция. Уже под пятьдесят.

— Сорок три, — машинально поправил Гедимин. — Сорок пять у цистерн. Вентиляция?.. Попробуем. Свети вот сюда.

Он опасался браться за кабели, даже обесточенные, но выбирать не приходилось. Измазанный жёлтой жижей сфалт лёг на пульты; Гедимин аккуратно вскрыл корпус, обнажив клеммы, и сдёрнул с потолка свисающую петлю проводки. «Дверь прикрыть,» — запоздало вспомнил он и бросил защитное поле, отрезая отсек управления от залитой нефтью станции. «Сюда тоже просочилось, но концентрация меньше — не вспыхнет. Так, это вентиляция, а это свет…»

Реактор запустился мгновенно; ещё секунда, и рокот преобразователя перешёл в свист. «Выдержат?» — Гедимин с сомнением взглянул на зачищенные провода. «Ладно, по минимуму…»

Ренгер упасть успел, он — нет, — так и стоял с проводами в руке, глядя, как вздувается пузырём защитное поле, и прогибаются внутрь дверные створки. Под потолком вспыхнули цепочки светодиодов — сперва штатные, через полсекунды — аварийные. Рёв снаружи сменился громким, но ровным гулом.

— Скегги, приём! — донеслось с пола. — Не задело? Оба живы. Путь расчищен. Вперёд!

…Когда за червём в отсеке управления пришли, он ещё вяло подёргивался. Гедимин следил за ним вполглаза, пока ликвидаторы разматывали защитное поле и растягивали мёртвую пирофору в длину. Ренгер, не обращая на них внимания, стоял у пульта. Свет уже горел по всей станции, копоть равномерно покрыла стены, под ногами запеклась чёрная корка, но большая часть гари успела выветриться. Гедимин вернул на место последний провод, проверил «остывающий» реактор, довольно сощурился и украдкой провёл ладонью по корпусу — может, внутри сфалта не было полноценного «хранителя», но что-то там жило, и поощрение было нелишним.

— Тринадцать… а, вот четырнадцатый, — донёсся из-за покорёженной двери голос Вепуата. — Последний? Ну, я же говорил — откуда тут тридцать⁈

— Что на сканере? — спросил Гедимин, разворачиваясь к мониторам. Ультразвуковой отпугиватель уже сорок минут работал на полную мощность; характерая рябь мелькнула было на краю экрана, но тут же пропала.

— Чисто, — отозвался Ренгер; особой радости в его голосе не чувствовалось. — Как нога?

Ремонтник покосился на ушибленную икру. Отличить её было легко — по обшивке сверху вниз, наискосок, прошла сетка трещин. Гедимин пошевелил пальцами, попробовал напрячь мышцу