часть списка. Он не сомневался, что многие из этих адресов уже неверны. Кого-то из этих людей невозможно будет найти, кто-то, вероятно, уже продал свою машину. Так или иначе, но работу нужно выполнить, больше ему не за что было зацепиться. Он отложил ненадолго список и потянулся за обедом и газетой, которую оставил Салли. Сегодня Джо приготовила ему сэндвич с ветчиной и салатом, а еще там был маринованный огурец, красное яблоко и банка овощного сока «В-8». Палатазин понимал, что уже через час после еды его живот снова заурчит, но он обещал Джо, что постарается какое-то время продержаться на этой диете. На прошлой неделе он сорвался и послал сотрудника за пончиками с шоколадным кремом уже в середине рабочего дня.

Он снова посмотрел в угол – и ничего, конечно же, не увидел, если там вообще когда-либо что-то было. Потом повернулся, открыл жалюзи и принялся за сэндвич, пролистывая газету. За пятнадцать минут он добрался до одиннадцатой страницы, и тут в глаза бросился заголовок «Вандалы напали на кладбище в Хайленд-Парке». Палатазин перечитал статью дважды, сердце заколотилось, как кузнечный молот. Он отыскал в ящике стола ножницы и аккуратно вырезал статью. По ходу вырезания он вдруг вспомнил, что его мать тоже держала под рукой ножницы, когда просматривала «Таймс» и «Геральд игзаминер», «Нэшнл инкуайер» и «Тэттлер», журнал «Стар энд фейт» и дюжину прочих, а потом убирала вырезанные статьи в маленькую жестяную коробочку, которая до сих пор стоит на верхней полке шкафа в ее спальне. Палатазин привез коробочку из «Золотого сада» обратно домой после смерти матери. Он еще раз прочитал статью, сложил газету и сунул в карман рубашки. В висках глухо загрохотало, а когда он посмотрел на недоеденный обед, его чуть не вывернуло.

Потому что теперь он знал, что они здесь. Прячутся в восьмимиллионном городе, на другой половине земного шара, за много миров от венгерского Крайека. Крадутся в темноте, разгуливают по улицам и бульварам Лос-Анджелеса в человеческом облике, разрывают городские кладбища в поисках… «Боже мой! – подумал он и вздрогнул так, что едва не раскололся надвое. – Что же делать?»

Кто поверит в это, прежде чем станет слишком поздно? Потому что одним из их главных преимуществ, той силой, что поддерживала существование этих тварей в мире, прошедшем путь от запряженной быками повозки до «кадиллака» и от пращи до лазерного луча, всегда было неверие в то, что они реальны. «Рациональное» мышление сделалось их щитом-невидимкой, потому что они подстерегают людей в стране ночных кошмаров.

«Что же делать?» – спросил сам себя Палатазин, паника забурлила глубоко внутри, словно варево в котле.

Постучав в дверь, в кабинет заглянул лейтенант Рис.

– Капитан? Группы составлены. Мы готовы начать.

– Что? Ах да, конечно.

Он встал, натянул пиджак и взял список адресов со стола.

– Вы в порядке, капитан? – спросил Рис.

– В полном. – Палатазин сердито кивнул. «Что же делать?» Он взглянул на Риса и отметил, что у того озабоченный вид. «Теперь и он тоже думает, что я сломался», – подумал Палатазин и услышал мрачный ответ, прозвучавший у него в голове: «А что, разве не так?»

Рис развернулся, и Палатазин вышел следом за ним.

VII

Дом отбрасывал густую тень на Дос-Террос-стрит. Перед ним, наполовину на тротуаре, стоял на двух спущенных колесах и двух цементных блоках изъеденный ржавчиной «форд». Пыльный ветер трепал веревки с бельем, развешенные на верхних окнах. Когда отец Сильвера выходил из машины Рико, с одной из веревок слетела рубашка и спланировала на землю, с пугающей безнадежностью взмахивая рукавами.

На крыльце, положив голову на лапы, спал тощий, бурый дворовый пес. Рико остановился на тротуаре и оглядел дом. Кое-где окна были открыты, но в них не показалось ни одного лица.

– Миссис Сантос живет на пятом этаже, правильно? – спросил Сильвера, поднимаясь по ступенькам.

– Точно. Пятый этаж. Квартира Д. Эй…

Сильвера, уже поднявшийся до половины крыльца, обернулся к нему:

– Что такое?

Рико по-прежнему смотрел на дом.

– Я… не знаю. Как-то странно все.

– Идем.

Сильвера шагнул на еще одну ступеньку, и тут пес внезапно приподнял голову. Его глаза вспыхнули, как огненные осколки топаза.

– Святой отец… – позвал Рико.

Пес встал, повернул морду к людям и оскалил зубы с низким утробным рычанием. Сильвера замер.

– Пните эту чертову шавку, – сказал Рико и подошел к священнику.

Сильвера не шевельнулся, и тогда Рико попытался попасть ногой в бок псу, но тот ловко отскочил, а потом вернулся на место с еще более глубоким и угрожающим рычанием.

– Пошел вон! – крикнул Рико – Убирайся!

– Чей это пес? – спросил Сильвера.

Рико пожал плечами. Священник шагнул вперед, но пес присел перед дверью, готовый к прыжку.

– Чей бы он ни был, но он явно не желает пускать нас внутрь. Думаю, лучше попробовать войти через другую дверь и не рисковать покусанными ногами.

– Вот ведь зараза! – проворчал Рико и сплюнул на пса.

Тот даже не шевельнулся. Сильвера уже зашагал по переулку вдоль дома, а через мгновение Рико тоже сдался и последовал за ним.

Они нашли запертую дверь, ведущую в подвал. Сильвера решил обойти дом сзади, но Рико ударом ноги расколол гнилую раму. Дверь повисла на петлях. Сильвера хмуро взглянул на Рико, но тот лишь пожал плечами.

– Вот как мы зайдем в дом, отец.

И он шагнул в пропахший плесенью низкий подвал.

Внутри была почти непроглядная тьма, но все же в тусклом свете из приоткрытой двери Сильвера смог различить смутные контуры – потрепанный диван, что лежал на боку, словно выпотрошенная свинья, пару сломанных стульев без сидений и спинок, корпус телевизора, горы бумаги и чего-то похожего на свернутые коврики или душевые занавески. По всему полу валялись окурки и банки из-под пива. Рико и Сильвера поднялись по шаткой деревянной лестнице к другой двери, открыли ее и оказались в подъезде дома. Пес все так же лежал на крыльце, но теперь его отделяла от них закрытая дверь. Казалось, пес опять заснул.

Они начали подниматься на второй этаж, хлипкие ступени скрипели под ногами. Пройдя площадку второго этажа, Рико вдруг понял, почему волосы у него на загривке встали дыбом: в доме стояла полная тишина, как в могиле.

– Как здесь тихо! – почти в то же мгновение заговорил священник, и голос его прокатился эхом по всему коридору. – Сколько людей живет в этом доме?

– Не знаю. Может, пятьдесят или шестьдесят. Господи, еще вчера здесь стоял такой шум, что даже думать мешал. Плакали дети, кричало радио, ругались взрослые… – Он