– Напомни мне, что нужно по дороге раздобыть «Тэттлер». Хочу прочесть эту статью.

– Не думал, что вы любитель этой газетенки.

– А я и не любитель. Но мистер Воан прав – мы должны следить за тем, что происходит, согласен?

Вдалеке послышался вой еще одной сирены. Палатазин оглянулся на боковые улицы бульвара Уиттиер и заметил пелену дыма, зависшую в солнечном свете над домами, которые выглядели так, будто только что попали под бомбежку. Ему не часто доводилось бывать в бедных черных кварталах и испанских секторах Восточного Эл-Эй, Бойл-Хайтсе и Бельведер-Гарденс. Но некоторые полицейские имели особый навык работы с населением баррио, и нередко случалось, что взрыв недовольства удавалось погасить именно таким детективам или патрульным, признанным здешней паствой. Всех остальных считали extraños – чужаками, которым нельзя доверять.

Рис оглянулся на Палатазина, потом снова посмотрел на улицу.

– У вас есть какая-то особая причина, чтобы самому мотаться по городу, капитан? Вы могли бы так же легко управлять всем из кабинета.

– Нет, мне хотелось выбраться оттуда хотя бы на время. Я становлюсь толстым и ленивым, потому что просто сижу там и указываю другим, что делать. В этом главная беда продвижения по службе. Тебя награждают за то, что ты делаешь лучше всех, и подталкивают наверх, чтобы всей беготней занимались молодые. И разумеется, если лучше всего у тебя получалась именно беготня, то… ох, ладно…

Палатазин пожал плечами. Он не стал рассказывать о том, что начинает страшиться собственного кабинета, тех теней и силуэтов, что мерещатся ему в четырех стенах.

На следующем перекрестке заверещала третья «скорая», направлявшаяся на юг.

– Интересно, что там произошло? – сказал Рис.

Радио, звеневшее номерами и адресами, разбросанными по всему городу, внезапно оживилось экстренным сообщением. В салоне прозвучал громкий голос диспетчера:

– Всем машинам, находящимся поблизости от улиц Калиенте и Дос-Террос, прибыть на Дос-Террос, тысяча двести двенадцать, в распоряжение старшего офицера.

Сообщение повторилось еще раз, а затем разные голоса из разных машин подтвердили, что слышали задание.

– Похоже, дело серьезное, – заметил Рис и указал на дорожный знак: – Подъезжаем к Калиенте.

Сердце Палатазина застучало быстрее. Черно-белая патрульная машина пронеслась мимо и, взвизгнув шинами, повернула налево на Калиенте.

– Давай посмотрим, что там стряслось, – сказал Палатазин.

Рис включил сирену и прикрепил магнитный проблесковый фонарь на крышу автомобиля, а Палатазин перестроился в крайний ряд, повернул и помчался за патрульной машиной.

Несколько минут они петляли по выбоинам узких улочек между полуразрушенными домами, пока не добрались до Калиенте-стрит, уже перекрытой двумя полицейскими в форме. Патрульную машину пропустили без задержки. Палатазин затормозил и показал свой жетон.

– Что здесь происходит? – спросил он одного из копов.

– Никто пока толком ничего не знает, капитан, – ответил полицейский. – Вон из того дома вынесли много трупов, но… в общем, лучше посмотрите сами, сэр.

– Кто старший офицер?

– Сержант Тил. Кажется, он где-то в доме.

Палатазин кивнул и поехал дальше. Возле подъезда многоквартирного дома в центре квартала собралась большая толпа, и полицейские пытались оттеснить зевак за кордон из рогаток. Четыре патрульных автомобиля с включенными мигалками стояли под разными углами прямо на улице, а две «скорые помощи» припарковались у подъезда. Палатазин протиснулся к тротуару по другую сторону улицы и выскочил из машины, Рис поспешил следом за ним. Они подбежали к подъезду и увидели двух санитаров в белой одежде, которые несли на носилках тело женщины. Натянутая до подбородка простыня была такого же цвета, как и ее кожа. Палатазин стоял далеко, но сумел разглядеть глаза женщины, смотревшие сквозь прикрытые веки. И тут по толпе зрителей пробежала дрожь ужаса. Тело под простыней забилось в судорогах, лицо жутко исказилось, но изо рта не вырвалось ни звука. Женщину погрузили в одну из ожидающих машин «скорой помощи».

– Я думал, здесь должны быть трупы, – сказал Рис, наблюдая за отъезжающей «скорой». – Боже, что у этой женщины с глазами?

Поднявшись на крыльцо, Палатазин помахал своим жетоном перед носом полицейского у двери.

– Где сержант Тил?

– На третьем этаже, капитан.

Он уже зашагал по лестнице, как вдруг его внимание привлекло маленькое желтое тельце, задвинутое в угол вестибюля. Это был мертвый пес. Зубы оскалены, в черепе – пулевое отверстие. Палатазин двинулся дальше вверх по лестнице и посторонился, когда мимо пронесли еще одни носилки с неестественно бледным «трупом», дергающимся под простыней. От волн холода, которые излучало это существо, поднимались волосы на загривке. Мертвый взгляд скользнул по Палатазину. В желудке у него забушевала желчь, он отвернулся и продолжил подъем.

Сержанта Тила – крупного кудрявого мужчину с телосложением бывшего защитника из команды Ю-Си-Эл-Эй – Палатазин нашел в одной из квартир третьего этажа. Сержант беседовал с двумя чикано – стариком в накрахмаленном пасторском воротничке и парнем с потрясенным, измученным взглядом. Палатазин подошел к Тилу и показал свой жетон.

– Сержант Тил? Доложите обстановку!

Сержант жестом показал, что нужно отойти в сторону от двух чикано. Под ногами Палатазина хрустели осколки стекла.

«Да, – подумал он с внезапным хладнокровием и решимостью. – Да. Они побывали здесь».

– Эти двое, отец Рамон Сильвера и Рико Эстебан, нашли первые тела. Пока мы вытащили тридцать девять тел – из шкафов и из-под кроватей. Все они были завернуты в душевые занавески, коврики или простыни. Все тридцать девять.

Глаза Тила наполнились болезненной растерянностью.

– Капитан, – понизил он голос. – Вы наверняка подумаете, что это безумие, но…

– Продолжайте.

– Так вот, я не понимаю, считать эти тела трупами или нет. Да, разумеется, они немного шевелятся, но это больше похоже на мышечные рефлексы, какой-то каприз rigor mortis[52]. Вся чертовщина в том, что… у них не бьется сердце, нет пульса. То есть… фактически они же мертвы, правильно?

Палатазин прикрыл глаза, рука его потянулась ко лбу.

– Сэр? – окликнул его Тил. – Так они мертвы или нет?

– Они получили какие-нибудь раны?

– Я только что внимательно осмотрел пару из них. Видел несколько порезов и синяков. Вот и всё.

Мимо двери пронесли еще одни носилки.

– Нет, – тихо проговорил Палатазин. – Не всё.

– Сэр?

– Не обращайте внимания. Я просто думаю вслух. Куда отправляют эти тела?

– Э-э… – Тил посмотрел в свой блокнот. – Больница Милосердия в Монтеррей-Парке. Она ближе всех отсюда, и там есть оборудование, чтобы управиться с этой чертовщиной.

Он помолчал несколько мгновений, вглядываясь в лицо Палатазина.

– Что с этими людьми, капитан? Может быть, это… что-то вроде болезни?

– Если вы так думаете,