потеть, и руки тряслись уже не так, как было недавно. Во всем виновато усилие, которое ему пришлось приложить, чтобы отшвырнуть торговца героином. Сильвера знал, что лучше не делать таких вещей, но он еще не растерял своей буйволовой силы, и на этот раз гнев одержал верх над ним.

Внутри церковь была тесной, почти до клаустрофобии: деревянные скамейки жались друг к другу, а от входной двери к алтарю бежала винно-красная ковровая дорожка. На алтаре стояло отполированное до блеска, тяжелое бронзовое распятие на узорном постаменте. Дальше, за дешевой керамической статуей Девы Марии с младенцем Христом на руках, виднелось большое овальное витражное окно, расщепляющее солнечный свет в калейдоскоп белых, лазурных, фиолетовых, янтарных и изумрудных красок. В центре окна был изображен Иисус с посохом, а за ним – зеленый холм, усыпанный пасущимися овцами. В солнечную погоду казалось, что круглые глаза Иисуса излучают теплый коричневый свет, в пасмурные дни они приобретали сурово-серый предгрозовой оттенок. Сильверу очень занимали эти изменения, напоминающие о том, что даже у Иисуса Христа случаются не лучшие дни.

Сильвера прошел через всю церковь в свое жилище, гулко стуча по деревянному полу. В небольшой, выкрашенной белым комнате умещались кровать с тонким матрасом, комод с ящиками, настольная лампа для чтения и раковина в углу. Верхнюю полку занимали книги в твердых переплетах, в большинстве своем относящиеся скорее к политике и социологии, чем к религии: «Футурошок» Элвина Тоффлера, «Политика зла» Джеймса Вирги[49], «Притягивание Луны» Марго Адлер. На нижней стояли тостер и электроплитка, оба в не вполне исправном состоянии. Стены украшали картинки, которые нарисовали цветными карандашами детишки из его прихода: скользящие по зеленому океану парусные лодки, машущие руками из окон человечки, весело парящие в облаках воздушные змеи всех цветов радуги. Рядом с красочным туристическим плакатом «Полюбуйтесь на чудеса Мехико» висели керамическое распятие и пейзаж в рамке, изображающий рыбацкую деревню и сохнущие на солнце сети. Эта картина напоминала Сильверу ту деревню, в которой родился он сам: Пуэрто-Гранде на берегу Мексиканского залива. Еще одна дверь вела в крошечную каморку с шумным унитазом и заикающимся душем.

Сильвера подошел к раковине, налил воды в чашку и осторожно попробовал. «Не такая уж и плохая сегодня», – подумал он и с удовольствием выпил до дна, пролив лишь несколько капель на рубашку, потому что рука его уже не так сильно дрожала. Потом ему послышалось, будто входная дверь открылась и тут же захлопнулась снова. Да, теперь он уже точно различал стук шагов. Сильвера отставил чашку в сторону и быстро вышел из комнаты.

Молодой человек в бледно-голубой рубашке и выцветших обтягивающих джинсах стоял возле алтаря и смотрел на витражное окно. Темные испуганные глаза казались очень усталыми. Сильвера остановился, присмотрелся к нему и едва узнал.

– Рико? – тихо спросил он. – Рико Эстебан?

– Да, святой отец, – ответил Рико. – Это я.

– Боже милосердный, как ты вырос! – Священник шагнул к нему и сдержанно, но крепко пожал руку. – В последний раз я видел тебя… Ладно, даже думать не хочу о том, сколько лет прошло! Ты стал настоящим мужчиной.

Рико с улыбкой пожал плечами и подумал: «Эх, святой отец, если бы вы только знали…»

– Так вот, я слышал, что ты уехал из баррио. Ты теперь живешь на бульваре Сансет?

– У меня квартира на Стрипе.

– Рад это слышать. А где ты работаешь?

– Я работаю сам по себе, – сказал Рико и, заметив, каким жестким стал взгляд Сильверы, торопливо добавил: – То здесь, то там. Пытаюсь открыть свою службу доставки.

Сильвера кивнул. Разумеется, он понимал, что Рико, вероятно, занимается продажей наркотиков или сутенерством, а может быть, и тем и другим сразу. У парня слишком гладкие ладони, и он не получил образования, необходимого для работы за письменным столом, хотя, играя еще ребенком возле этой самой церкви, Рико проявлял здоровое любопытство к жизни, которое, как надеялся Сильвера, со временем преобразится в поиски настоящих знаний. В сердце Сильверы кольнуло от жалости и скорби. «Еще одна потеря, – подумал он. – Ужасная потеря».

– Я неплохо устроился, – сказал Рико, чувствуя, что происходит сейчас в голове священника, в глубине этих черных, бездонных глаз.

– Садись, пожалуйста. – Сильвера указал на переднюю скамью и сам сел рядом с Рико. – Ты прекрасно выглядишь.

И это была неправда, потому что выглядел Рико опустошенным, как выпитая бутылка, и гораздо более худым, чем можно было ожидать. Сильвера задумался о том, что же продает Рико? Кокаин? Амфетамины? «Ангельскую пыль»? Но уж точно не героин. У Рико хватало ума не связываться с отбросами, и он наверняка помнил, как кричали из окон наркоманы, когда вкалывали себе дозу, смешанную с детской присыпкой или сахаром.

– Много времени прошло, – сказал Сильвера.

– Ага, давненько я сюда не захаживал. – Рико осмотрелся, и взгляд его остановился на окне. – Я почти забыл, как все здесь выглядит. Что меня удивляет, так это то, что никто до сих пор не разбил окно.

– Пытались. У меня были кое-какие неприятности с «Головорезами».

– Это банда отморозков. Нужно было позвонить копам.

– Нет, это наши соседские дела, ничего такого, чего я не мог бы уладить. А твое отношение к полиции, как я вижу, изменилось с тех пор, как ты перестал водиться с «Костоломами».

– Вы ошибаетесь, святой отец. Я по-прежнему считаю копов никчемными свиньями, но в одиночку вам не справиться с «Головорезами». Они перережут вам горло так же быстро, как и любому другому. Может быть, даже быстрей.

Сильвера задумчиво кивнул, вглядываясь в глаза Рико. Казалось, там клокотала какая-то ужасная ожесточенность, это был взгляд давно не кормленной собаки. И что-то там было еще, что-то, лежавшее куда глубже и ближе к душе Рико. Сильвера разглядел только короткую вспышку, мерцающую, как черная ртуть, и опознал в ней страх – ту эмоцию, которую в последнее время так часто видел в зеркале.

– Ты пришел ко мне не без причины, Рико. Я могу помочь тебе?

– Не знаю. Может быть, да, а может быть, нет. – Он пожал плечами, посмотрел на витражное стекло и словно бы через силу проговорил: – Святой отец, Мерида Сантос не заходила к вам в последние два дня?

– Мерида? Нет.

– О боже! – тихо сказал Рико. – Я думал, что она могла… ну, понимаете, прийти сюда, чтобы поговорить с вами. Она… она забеременела от меня, а теперь пропала. Даже ее чокнутая мамаша понятия не имеет, где она, а я не могу спать по ночам, не зная, что с ней.

– Не спеши. – Священник сжал плечо Рико. – Успокойся и расскажи