— Я всё хотела спросить… Давно ты был в городе?

— В каком? — рассеянно отозвался маг, всё внимание которого было приковано к исчерченным символами листам.

— В каком-нибудь из ближайших. Леавор, Дертвинт?

— В Леаворе вообще не был, не довелось.

— А где бывал?

Он поднял голову: зелёные глазищи светились любопытством, мягко мерцали в глубине золотистые искорки.

— Так сразу всего и не упомнишь.

— Хочешь сказать, ты нечасто покидаешь Шелтар?

— Не хочу, но скажу.

«Нечасто» — очень мягко сказано.

— И…как долго ты здесь живёшь? Извини за неуместное любопытство, — торопливо добавила Элге. — Но столько слухов ходит…

— Так уж и много? — хмыкнул маг. — Не скажу, что я сильно скрываюсь, или, наоборот, стараюсь заявлять о себе, но семья твоего аристократика, например, о моём существовании ни сном ни духом. И сестрица твоя в меня не верит.

Она об этом думала когда-то, но не так уж это и странно.

— Я не совсем про то, Ар, — упрямо мотнула головой девушка, и рыжие пряди упали на лоб. Она смахнула их нетерпеливой ладонью. — Надеюсь, ты не считаешь оскорблением желание узнать о тебе чуть больше. Это…обычный интерес, ничего такого… Кто-то мне говорил, будто колдуну в чаще несколько сотен лет, но как-то не верится.

— Не верится — так и не верь, — легко согласился маг. — Что там ещё говорили? Про звериные шкуры ничего не было? Ожерелья из костей? Младенцев на завтрак, девственниц на ужин?

Элге невольно улыбнулась.

— Ну…описания мне давали довольно противоречивые, кто во что горазд. Так…про сотни лет — правда?

— Нет.

— А где ты жил до леса?

— А когда, по твоему мнению, я могу выпить свой кофе? — Ар внимательно смотрел в свои драгоценные бумаги.

Ту старую книгу при ней ещё не доставал.

— Не раньше завтрашнего утра, — разочарованно буркнула Элге. — Неужели это такая страшная тайна?

— Просто не понимаю такого неуёмного интереса.

— Обычный человеческий интерес, — не согласилась она. — У тебя глаза…

— Как ни странно, да, они у меня есть, хотя не все приходящие сюда это видят, — съехидничал Ар. — Рад, что ты разглядела и не визжала, будто увидела порождение пропасти.

— О…То есть…все видят тебя по-разному?..

Колдун не отвечал.

— Мне жаль, — тихо сказала Элге. — Но я имела в виду цвет. Здесь такой оттенок практически не встречается. Ты не из Калдигерна?

— Почему это?

В лающем голосе отчётливо проступило удивление.

— Фиолетовый, аметистовый — большая редкость у нас. Такой цвет характерен для аззарийцев…

— Есть такое, — с усмешкой кивнул Ар.

Рыжая продолжала вопросительно смотреть на него, и он, не собиравшийся удовлетворять её любопытство, неожиданно сдался.

— Моя мать — аззарийка, у неё такие глаза.

— А…отец?

Его лицо дрогнуло.

— Из Калдигерна.

— А…

— Нет. Обоих нет в живых. И хватит так сопеть у меня над ухом, герцогини должны вести себя элегантнее, — в его тон вернулась насмешка.

— Обязательно. Вот как только приеду в свой замок, так сразу и вернусь к манерам, свойственным герцогиням.

— Дворцовые интерьеры тебе очень пойдут, — согласился Ар. — Особенно если перестанешь пачкать нос в цветочной пыльце.

Она хотела оскорблённо вздёрнуть подбородок, но вместо этого рассмеялась.

И, открыв перед сном книгу о приключениях, вспомнила, что в том, как давно Ар покидал лес, он так и не признался.

***

Виррис пряталась за каждодневными заботами, коих в её новой жизни хватало с лихвой, и неважно, настоящая это семья, или одно название. Дел хватало, она не отказывалась ни от одного, лишь бы занять голову, не думать, пореже вспоминать. У неё не осталось ни одного изображения на память, пусть самого маленького, а найденные в семейных альбомах портреты она опасалась забрать. Изображений лунноволосого юноши встречалось мало, несколько детских, парочка более взрослых, с Зораттом и без. Не зная, как часто муж заглядывает в семейный архив, Вир не решилась утащить себе портрет Арви, и тайком листала плотные страницы, когда супруга не было дома. Темноглазый виконт улыбался с живых картин, а по краю бумажной рамки серебрились снежные узоры.

Заговорить с Бьордом о приглашении для Арви она не могла, боялась выдать себя с головой, и только просила милостивое Небо, чтобы муж сам догадался позвать племянника погостить у них ещё раз. Сам Арви не писал, то есть не писал ей, и бездействовал кристалл связи, может быть, попросту бесполезный на таком расстоянии. Как-то она поинтересовалась у Зоратта, каким образом он общается с герриардской роднёй, на что тот негромко хмыкнул и упомянул возможности родовой магии, вызвав у Виррис острое чувство зависти.

Заказы тоже помогали отвлечься. Их стало меньше, но сейчас госпожа Зоратт могла выбирать сама. Согласилась, например, принять госпожу Эос, супругу Фавьена Эоса, преподавателя Школы и друга Бьорда.

Приехала миловидная женщина, лет на десять старше Виррис, с искусно завитыми светлыми локонами, в платье неплохого кроя, но неудачно подобранного по цвету.

— Я Сона. Фавьен рекомендовал вас как очень искусную мастерицу, — застенчиво улыбнулась женщина.

— Кое-что умею, — не стала отпираться Вир, открывая перед гостьей двери мастерской. — Внимательно слушаю ваши пожелания. Хотите чаю?

Они нашли общий язык не только в моде и нарядах. Госпожа Эос оказалась приятной рассказчицей, умеющей поддержать беседу на самые разные темы. Заглянувший на обед Бьорд, увидев довольное личико супруги, блестящие карие глаза, с облегчением улыбнулся.

С Элге удалось поговорить ещё раз, сестра выглядела приветливой и спокойной. Интересовалась всем происходящим в Леаворе, и Вир упомянула о слухе, который Форрили пустили в обществе.

— Всем сообщили, что ты на неопределённый срок отплыла в Аззарию, — хихикнула Виррис.

— Какой интересный выбор, — пробормотала Элге. — А с какой целью?

— Якобы кузина покойной матушки написала тебе с просьбой посетить её дом. Что-то о тяжкой неизлечимой болезни и твоих уникальных целительских навыках.

— Не знала, что слухи о моей скромной персоне достигли аж берегов Аззарии. Особенно в части целительства, — не удержалась от сарказма Элге.

Не иначе как у отшельника научилась.

— Да, так себе объяснение, но многие поверили. И вовсю сочувствуют убитому разлукой супругу.

— Убитому..?