Шрифт:
Закладка:
Стою на балконе и, застегивая пуговицы белоснежной рубашки, ищу в потоке знакомый автомобиль.
— Камиль, — в комнате появляется именинница. — Ты готов?
— Да.
— Что скажешь? Как я выгляжу? — крутится передо мной, поправляет высокую прическу и широко улыбается.
— Все хорошо, мам.
— Скупое «хорошо»? — разом меняется в лице. — Да я, как минимум, рассчитывала на твой восторг!
— Так я и говорю, что ты отлично выглядишь…
— Ну да, ну да… Сын своего отца. Такой же сухарь, что поделаешь, — машет рукой и тяжело вздыхает, расправляя на платье невидимые складки. — Идем. Нет, постой, — подступает на шаг ближе ко мне.
— Сколько их? — позволяю поправить воротник. Хоть и знаю, что с ним все в полном порядке.
— Кого? — отступает назад и внимательно оценивает результат.
— Гостей твоих.
— Много, милый. Как всегда, много. Правда… все ли будут, не знаю.
— Как всегда, все, ведь о твоем кавказском гостеприимстве ходят легенды. Ты напомнила Харитоновым о юбилее? — интересуюсь как бы невзначай.
— Не стала, — глядя на меня, признается она. — Это как-то странно, не находишь?
— Что такого, мам?
— Приглашение они получили. Посчитают нужным — придут. Зря ты переживаешь, сын, — подергивает плечом. — Можем идти, — кивает в сторону двери и цепляется за мою руку.
Значит, не позвонила Сашиной маме, и я, олень, накануне не спросил, помнят ли они о празднике.
Придут ли?
Появится ли здесь сама Саша?
Очень надеюсь.
— Торт будет превосходный! — улавливаю только окончание эмоционального матушкиного рассказа.
Спускаемся по лестнице на первый этаж. Через просторный холл выходим на улицу. Приветствуем прибывших и без конца останавливаемся.
В какой-то момент нахожу взглядом отца. Он общается с Абрамовым-старшим, а я, заприметив у бассейна младшего, устроившегося на лежаке, извиняюсь и оставляю мать в компании незнакомой пары преклонного возраста.
— Эй, художник!
— О, Кэмэл, Салам! — Ян откидывает голову назад, зажимает губами сигарету и протягивает мне ладонь.
— Как оно? — крепко пожимаю руку и присаживаюсь рядом.
— Да все в ажуре, брат, — ухмыляется Кучерявый. — Зачетное тут у вас пойло, кстати. Что надо!
— Уже успел попробовать? — замечаю стакан, зажатый меж пальцев.
— Юнусов, давай только не загоняй всю эту нудную дичь про здоровый образ жизни. Расслабься, я себя контролирую.
— Давно приехали?
— Минут пятнадцать назад.
— С отцом помирились?
— Да ни хрена, — хмурится, с ненавистью глядя на Игоря. — Заблокировал мне счета, старый хрыч. Отжал мерс. Думает, эти воспитательные меры подействуют, — черные глаза загораются недобрым блеском.
С Яном Абрамовым мы знакомы с детства, и с четкой уверенностью могу сказать, что отцу он не уступит. Какие бы методы тот не использовал.
— Где Рома? На связь вообще не выходит, — искренне беспокоюсь за нашего общего друга.
— Страдает баклан. Горе у него, ты забыл? — опрокидывает в себя стакан.
— От Алены по-прежнему никаких новостей?
— Какие новости? Она его кинула. А я говорил, — кивает и задумчиво пялится на водную гладь. — Говорил, что хлебнет наш Ромео по самые гланды. А почему? Да потому что все телки одинаковые…
Опять двадцать пять.
— Нет и ты знаешь, — в очередной раз с ним не соглашаюсь.
— Знаю? Что еще за долбаные намеки? — упорно делает вид, будто меня не понимает.
— Я про Дашу Арсеньеву.
— Твоя вера в людей меня убивает, — фыркая, качает головой.
— Хорошая ведь девчонка. Порядочная.
— Порядочная не будет сосаться по углам с лучшим другом своего парня, — холодно бросает он и стреляет окурком четко в урну.
— Какая-то мутная история там была, Ян. Говорю тебе.
— Предавший единожды, предаст дважды. Да вообще плевать на эту конченую, — по обыкновению начинает люто злиться, когда разговор заходит о его бывшей девушке.
— Кто конченый в той вашей ситуации я бы поспорил.
— Ну еще бы!
— Ты любил ее. И так некрасиво с ней по итогу поступил! — упрямо гну свою линию. — Не отрицай.
— Чего-чего? Любил? Ты здоров вообще? — возмущенно на меня косится.
— Вполне себе здоров.
Как быки таращимся друг на друга.
* * *
— Не отрицаю, что дерьмово вышло, — принимает сидячее положение. — Вот только ты не угадал. Мне глубоко по хер. Она не первая и не последняя в моем списке.
— Списке? И чем ты гордишься, Ян? Не по-мужски ведь!
— Что конкретно?
— Относиться к женскому полу, как к мусору, — расшифровываю я этой кучерявой бестолочи.
— Мусор и есть. Называй вещи своими именами, — допивает виски.
— Ничего. Дойдет когда-нибудь.
— Глуши эту шарманку, святой Кэмэл, и не пытайся надавить на совесть. Там глухо, ибо ее у меня отродясь не было, — цинично усмехается.
— Ошибаешься. Она в глубокой спячке, но скоро проснется, я уверен!
— Ну-ну. Жди-жди. Кстати, я уезжаю на днях, не потеряй меня. А то решишь, что забухал или снаркоманился.
— Мухоловку твою поливать, что ли, надо?
Не просто же так сообщает об отъезде.
— Схватываешь на лету, родной.
Только у Яна в доме может жить хищное растение. Ей Богу!
— Камиль… — голос матери кажется излишне взбудораженным и высоким. — Смотри, кто приехал к нам в гости, дорогой!
— Опа-на! — Кучерявый присвистывает и толкает меня локтем в бок. — Шахерезаду тебе пригнали из Дагестана.
Поворачиваю голову. По направлению к нам движется моя родительница, под руку ведущая девушку, с которой мы уже единожды пересекались.
— А вот и мы!
— Аминат, — встаю и, соблюдая дистанцию, чуть склоняю голову в приветствии.
— Здравствуй, Камиль.
— Аминат, это Ян, лучший друг моего сына, — с осторожностью представляет Кучерявого мама.
— Добрый вечер, Ян. Приятно познакомиться, — вежливо отзывается Аминат, обращая робкий взгляд на Абрамова, бессовестно исследующего ее вдоль и поперек.
— А мне-то как приятно, — подмигивает, и девчонка, густо краснея, тут же опускает вниз черные ресницы. — Пляшем первую лезгинку, красавица? Зададим жару, м?
— Ты давай мне тут не хулигань! — журит его мать.
— Комплимент — преступление, что ли, Эльмир? — беспечно осведомляется этот идиот.
— Амина погостит в нашем доме пару дней. Так удачно совпало, Рамзан приехал в Москву по делам…
— И любезно прихватил с собой невесту для Кэмэла, и впрямь, вот совпадение! — продолжает за нее Ян. Явно надо мной издеваясь.
— Ты не завидуй, дорогой. И тебе достойная девушка когда-нибудь достанется. Не из Дагестана, конечно, но…
— Он свою достойную уже упустил, — не могу обойтись без комментария.
Никогда не устану повторять: Арсеньева была единственным спасением для этого беса.
— Как добрались? — адресую свой вопрос Аминат.
— Хорошо, я люблю летать, — отвечает она, смущенно улыбнувшись мне лишь уголками губ. — Твоя мама сказала, что ты поступил в
