— Придурок! — сглатываю и чувствую, как от нервного напряжения начинают трястись руки.

— Стреляй, тупая ментовская сука! — продолжает провоцировать.

— Замолчи!

— Слушайте, не знаю, какого хера происходит… — заводит Данила.

— Я сейчас милицию вызову! — громко угрожает активизировавшаяся соседка сверху.

— Мать, иди к себе! Так, подруга, а ты, спокойно… — Данила осторожно давит на пистолет, медленно убирая его вправо.

— Пусть вернут все, — шмыгаю носом, однако голос не дрожит и звучит как надо.

— Нечего возвращать, Сань, — сухо произносит Антон и, прихрамывая, поднимается по лестнице.

— Как это нечего? — возмущаюсь в спину.

Череп не реагирует, а Динамит забористо матерится и показывает мне средний палец.

— Иди в хату, Дим, — Данила придает ему ускорения в нужном направлении. — Да и тебе, Сань, тоже лучше сейчас свалить.

Не спорю.

Молча киваю.

Как выбралась из подъезда не особо помню. Но помню, что после скандала долго еще сидела на лавочке и все никак не могла прийти в себя.

Колошматило с каждой секундой все больше.

Плакать хотелось все сильнее.

Однако мои глаза по-прежнему оставались сухими…

Глава 33. Лето без Тебя

В конце недели мы с мамой уезжаем на курорт. И все в действительности как она обещала: двадцать один день на пляже, крутой отель, жаркое солнце, горячий песок и теплое море. Вот только на душе у меня скребут кошки. Как уезжала я с тяжелым сердцем, так и не стало мне легче…

Надо отдать родительнице должное, на протяжении всего отпуска она старается меня всячески развлекать, то и дело бесперебойно организовывая культурную программу.

Прогулки: пешие, водные, конные. Экскурсии, походы по музеям и ресторанам. Но вот беда: чем больше времени мы проводим бок о бок, тем выше становится стена между нами. И ничего с этим не поделаешь.

Причина проста: я не могу поделиться с ней своими переживаниями. Держу все в себе. Анализирую. Рефлексирую.

Каждую ночь прокручиваю в голове тот последний разговор с Ильей и удавиться хочется…

— Неужели ты и правда считаешь, что мои друзья пошли бы на такую подлость?

— Почему нет?

— Потому что это крысиное движение.

— И тем не менее, квартира родителей произвела на Черепанова неизгладимое впечатление. Так ведь?

— И дальше что?

— Ключи пропали вот что! — кричу на него я.

— Это не Череп. Тоха не стал бы, — мотнув головой, высекает уверенно.

— Кто знает… Он же в колонии как-то оказался.

— Причем тут колония? — бросает окурок на землю и тушит его подошвой кроссовка.

— По статистике, семьдесят процентов сидельцев возвращаются в тюрьму. Рано или поздно.

— Каждый имеет право на ошибку. Череп свою осознал.

— Может, Антон ради Свечки брюлики выкрал? — предполагаю я. — Чтобы помочь решить возникшие проблемы.

— Ты в своем уме?

— А что? Она же ему нравится, да?

Этого разве что слепой не заметит.

— Мимо, Рыжая. Проблемы Лены я решил без твоих брюликов.

Ну разумеется! Кто бы сомневался!

— Значит Динамит, — встаю с качелей. — Ты же сам говорил, что ему срочно нужны деньги для сестры. Вот, пожалуйста!

— Не верю я в это, Сань, — раздраженно цокает языком.

— Ну да, братва же! — закатываю глаза. — Клятва на крови и все такое…

— Тебе смешно? — по-настоящему злится, когда я намекаю на ту историю, о которой поведал Кабанов.

— Знаешь… Продолжай и дальше защищать своих бандюганов! В конце концов, чему я удивляюсь, ты же один из них…

— Так причина того, что мы расстаемся в этом? Социальное дно и все такое… — касается моего плеча, останавливая.

— В этом, — киваю, подтверждая его слова.

— А че так долго думала? — сильнее стискивает оголенный участок кожи пальцами. — На меня посмотри и ответь.

— Не начинай. Я тебе еще в феврале сказала, что ничего у нас не получится. Слишком разные, — выталкиваю безапелляционно.

— Разные, не спорю. И что с того? — наклоняется ниже, нарушая допустимую дистанцию.

— Да перестань! Мы с тобой живем в параллельных вселенных. Сам понимаешь, не дурак ведь…

— На хрена тогда пол года ноги передо мной раздвигала? — желваки ходят по лицу туда-сюда, выдавая крайнюю степень напряжения.

— Не знаю, — отчаянно краснея, цежу сквозь зубы.

— Выходит… и с родителями знакомить не собиралась? — прищуривается, прожигая во мне дыру лютым взглядом.

— Конечно не собиралась! Как по-твоему это должно было выглядеть? Мама, папа, знакомьтесь, это — Илья, парень, с которым я по-пьяни переспала в Бобрино. Раньше он грабил фуры со своей братвой, теперь — член московской опг. Прошу любить и жаловать! — тяжело дыша, выдаю сплошным текстом. — Никогда они тебя не примут, пойми ты! Да я и сама наперед знаю, что будущего у нас нет…

Илья ничего мне не ответил. Кивнул, усмехнулся и ушел прочь.

Да, тогда я целенаправленно хотела задеть за живое. Ранить. Обидеть. Разозлить. Отвернуть.

Намеренно бросала жестокие фразы, твердо уверенная в том, что по-любому должна без сожаления оборвать те ниточки, которые нас связывали.

Опиралась на здравый смысл. Так ведь будет правильно, верно? Другого варианта нет…

Но отчего же по итогу так горько? Почему я так сильно тоскую?

Медленно погибаю душой и телом…

Скучаю по тому времени, когда без причины могла отправить идиотский смайл или дурашливое голосовое.

Скучаю по его голосу, жарким поцелуям и уверенным прикосновениям.

Скучаю по той беззаботной, счастливой поре, когда сбегала на свидания.

Скучаю. Просто скучаю. Неимоверно. До слез. До боли в грудной клетке. До зуда в кончиках пальцев!

Столько раз они набивают банальное «прости! А потом поспешно стирают.

Нельзя. Не нужно. Ни к чему. Все же перечеркнула. Сама.

А глупое сердце по-прежнему замирает, когда случайно вижу «печатает».

Да вот только не мне Илья печатает…

Конец, Саш.

Как ты и хотела…

*********

Время идет. В один из вечеров с нами связывается мамина подруга, Регина, которая не сдерживая слез, рассказывает о том, что сотрудники полиции, во главе с подполковником Харитоновым, явились к ней ранним утром и перевернули вверх дном ее маленькую съемную квартиру.

Искали, как я сразу догадалась, те самые украденные бриллианты. А когда ничего не нашли, долго еще потом допрашивали и даже угрожали. Так-то.

Мать от этих новостей приходит в самый настоящий ужас, ведь с Кулецкой она дружит много лет и доверяет как себе.

А вот во мне всплеска удивления папины действия не вызывают. На Регину он давно уже точит зуб, и, естественно, не мог не проверить эту версию.

Я и сама, честно сказать, как-то призадумываюсь по этому поводу, но еще больше офигеваю, когда за два дня до отъезда из Сочи получаю сухое сообщение от Паровозова.

«Цацки твоей матери