* * *

Папе эту информацию сообщаю сразу же, однако он отвечает лишь два часа спустя.

Одним словом «бред».

Ну неудивительно…

Его реакция мне понятна, но я ни на секунду не сомневаюсь в том, что подполковник Харитонов проверит и эту «бредовую версию». Несмотря на то, что Брагу он знает еще с тех памятных времен, когда работал в участке рядовым дежурным…

Стоит, наверное, пояснить, что Глеб — сослуживец моего бати. Бывший мент. Нашим водителем он работает вот уже четыре года. Почему ушел из полиции точно не помню. Вроде как жена настояла. Лилия Константиновна.

С ней мы тоже знакомы. Был период, когда она пыталась подружиться с мамой. Правда из этого так ничего и не вышло. Разные у них интересы. Я бы даже сказала диаметрально противоположные…

Вот к примеру, моя мамка: позитивная, яркая, веселая, предпочитает активный образ жизни. Работа, фитнес, курсы, постоянные светские вылазки.

А Лилька? Лилька любит поваляться на диване перед телеком. С утра до вечера пялится в ящик и вяжет, отслеживая сюжетную линию какого-нибудь турецкого сериала. (Теперь, кстати, и мать с регулярной периодичностью вяжет. Научилась на нашу голову. Заколебала уже радовать нас шарфами всех цветов радуги).

Если же говорить о самом Глебе, как о работнике, то нареканий от родителей никогда не возникало.

Меня он бесил своей излишней внимательностью, угрюмостью и балабольством. Ну потому что абсолютно обо всем докладывал отцу. Не то, чтобы они были прям друганами, но Глеб определенно был на хорошем счету.

Ключевое слово был…

*********

Из Шарика[19] мы с матерью добираемся самостоятельно, на такси. Потому что накануне предки крупно поскандалили из-за обыска квартиры Регины.

Главу семьи застаем дома. В компании виски и молчаливых аквариумных собеседников.

— Пап, — забираюсь к нему на колени, крепко обнимаю. Целую в щеку.

— Дочка… Загорела, — осматривает с ног до головы и касается пальцами непослушной шевелюры.

Укротить ее после морской воды нереально. Торчат копной во все стороны.

— Зачем ты пьешь, па? — интересуюсь, хмуро глядя на стакан с коричневой жидкостью.

— Для настроения. Немного, — добавляет и типа незаметно косится на мать.

— Не надо, — отодвигаю бутылку подальше.

Эта его слабость нам не по душе. Сколько себя помню, столько они ругаются из-за так называемых регулярных попоек по долгу службы.

— Ты скажи мне, Сашка, почему Брагу подозревать стала? — вдруг спрашивает он.

— То есть как подозревать моих друзей — так за здрасьте! А как твоих… — по новой взрывается мама.

— Не начинай, Жень.

— Так это все-таки он, да? — тут же встреваю, не позволяя конфликту вспыхнуть.

— Он, падла, — сжимает челюсти и тянется за стаканом.

— Вот пожалуйста! А ты: «Регина, Регина! Ненадежная мол!»

— Погоди, мам! Дай ему рассказать! — шикаю на нее и взглядом прошу успокоиться.

— А я ж и думаю, слишком гладко все. Ни одной, сука, зацепки!

— Паша! — одергивает его жена.

— Я сам его в квартиру завел! Кофе пили. Идиот блять…

— Следи за языком! Здесь твоя дочь!

— Алиби на хрен себе организовал! Не поленился купить билеты в Тайланд! Якобы он там! Мразота! — с грохотом ставит стакан на стеклянный стол.

— Как ты придавил его? — почесываю нос на нервной почве.

— Да как… Слежку за его квартирой установил. А там уже смутило, что он, тварь, дома тусуется, а не с женой и тайскими слонами.

— А комплект? Нашелся? — притихшая мать опускается на подлокотник кресла.

— В банк не поленился отнести! На особое хранение в ячейку.

Мои брови медленно ползут вверх.

— Не дурак же. Мент, сукадла! Знал, что буду шерстить ломбарды и черный рынок. Решил грамотно залечь на дно! Все просчитал! Сделаешь мне кофе? — обращается ко мне, потирая воспаленные веки.

— Угу, — послушно отправляюсь на кухню.

Рада сбежать. Всю от волнения трясет ведь.

— Зачем ему понадобились драгоценности? — растерянно спрашивает мама.

— Лилька надоумила. Скулил, пес, во всяком случае, об этом.

— Какой кошмар!

— Кошмар, Женя, в том, что у него в телефоне сплошь фотографии нашей Сашки! — слышу, уже находясь в холле, и резко притормаживаю.

— В смысле, Паш? — мама понижает голос до полушепота.

— Чуть не удавил его прямо в отделении блять! — срывается в ор отец.

— Но как же так… — произносит она изумленно. — Не может быть!

— Там херова туча снимков из социальных сетей. Старые. Свежие. В купальнике! Фотографии ее спящей. В машине. Сссуууука!

— Господи…

— Она же ребенок! Ополоумел на хрен? — заводится снова, громко возмущаясь.

— Тише, Паш. Тише, услышит!

— Черт с ними, с твоими бирюльками! Гнида похотливая! Он же с ней наедине столько раз был! Он же мог ее…

Дальше потоком льется нецензурная брань. А у меня моментом к горлу тошнота подкатывает…

И ведь ловила же порой на себе странные взгляды взрослого дядьки, но никогда… никогда не придавала этому значения.

Передергивает.

Дрожь по телу катится.

Прикрываю глаза, а затем, снова распахнув их, мутным взором исследую кнопки кофемашины. Вообще не соображая, какой режим нажимать.

Мерзко. Как же это мерзко…

Грязно.

Отвратительно.

До блевоты.

Брага этот… В отцы мне годится!

«Он же с ней наедине столько раз был! Он же мог ее…»

Меня спасает внезапно раздавшийся звонок.

— Открою, — кричу на всю квартиру, смахивая слезы тыльной стороной ладони.

Несусь к дверям со всех ног.

Глупое сердце в предвкушении грохочет как ненормальное.

Хочу сейчас видеть только одного человека, но с уст срывается вздох разочарования, когда на пороге вместо Паровозова я обнаруживаю Юнусова.

— Привет, — здоровается со мной кавказец.

— Привет, — отзываюсь почти беззвучно.

— Рад тебя видеть, — делает шаг вперед, но в нерешительности замирает.

— И я. Заходи, — отхожу, пропускаю Камиля в квартиру, а потом сползаю на пуфик.

— Все в порядке, Саш? — и без того суровое выражение его лица принимает обеспокоенный вид.

— Честно? Не совсем, — обхватываю себя руками.

— Может, на воздух выйдем? — предлагает он, нахмурившись.

— Не знаю даже, — растерянно сиплю в ответ. Часто-часто моргаю.

— Саш…

Смотрим друг на друга, и он будто бы без слов все понимает.

— Что-то случилось, да?

Киваю. Опускаю взгляд.

Не могу прям! Как о таком говорить?

— Помогу тебе, — парень присаживается на корточки. Обувает меня. А я не могу отделаться от состояния дежавю.

— Не надо, Камиль я сама, — с опозданием пытаюсь остановить его, но он упрямо продолжает завязывать шнурки на моих кедах.

— Идем, — уверенно берет за руку. — Родителей предупредишь, чтобы не волновались?

— Чуть позже напишу маме, — поднимаюсь с пуфика и вместе с ним выхожу на лестничную клетку…

Глава 34. Кавказское гостеприимство

Камиль

Весь день по территории снуют какие-то незнакомые люди. Под руководством матери