столицы объясняли тем, что ревнивец, по слухам, дал государю пощёчину.

Пушкин неспроста убеждал жену не кокетничать с царём и с Безобразовым. Наталья была царицей балов. Она не знала равных по красоте. И всё же успех выпал на долю её соперницы Любы Хилковой, которая добилась благосклонности монарха и вслед затем вышла замуж за красавца флигель-адъютанта. Пушкина должна была стать преемницей Любы Хилковой.

Многократно говорилось, что царь домогался любви Пушкиной. Но можно ли усомниться в том, что и Наташа пережила любовное увлечение? Природа наделила Николая I красотой и высоким ростом. Он пользовался исключительным успехом у женщин. Секрет этого успеха заключался в соединении красивой внешности с харизмой монарха, властью самодержца – главы огромной империи, неограниченными средствами. История королевских домов Европы доказывает, что коронованные особы в отношении фавориток не уступали мусульманским властителям с их гаремами, насчитывавшими сотни женщин.

Царский двор был полем всевозможных интриг. Временщики употребляли самые немыслимые средства, чтобы упрочить своё влияние. Они неизменно старались обратить себе на пользу любовные увлечения монарха. Их покровительство было необходимо для успеха придворных красавиц. Сводничество процветало, хотя и не носило вызывающего характера. Покровителю достаточно было в нужный момент обратить внимание императора на красоту своей протеже, передать комплимент, помочь в устройстве свидания.

У Натальи Николаевны был шанс затеряться в толпе столичных львиц – придворных красавиц. Что же помогло скромной барышне, воспитанной в провинции, вскружить голову монарху? Может быть, и у неё были влиятельные покровители при дворе?

Конечно, Наташа была женой знаменитого поэта. Однако как светский человек Пушкин избегал демонстрировать в гостиных свою привязанность к жене. Благодаря поклонению поэта «новым блеском» сияли другие красавицы, как записала в своём дневнике Долли Фикельмон740.

Источники дают возможность назвать имена лиц, содействовавших карьере Пушкиной при дворе. Как уже сказано, юную Пушкину представила двору Долли Фикельмон. Искусство поведения красивой женщины в свете было искусством кокетства в первую очередь. Долли Фикельмон была искушена в этом, и её советы, надо полагать, пошли на пользу Наташе.

Княгиня Дарья Ливен, сестра Бенкендорфа, в середине 30-х гг. отметила, что в дипломатическом корпусе выделяются два посла – Фикельмон и Геккерн741. Фикельмон представлял Австрийскую империю, Геккерн – Нидерландское королевство. Австрия и Нидерланды были главными союзниками Российской империи в Европе. Фикельмона и Геккерна связывали особые отношения. Долли не слишком лестно отзывалась о голландском после, называя его шпионом Нессельроде. Но это не мешало ей исполнять роль хозяйки в доме у холостяка Геккерна, когда тот принимал царскую семью742. Наушничество Геккерна нисколько не смущало Фикельмона, поскольку два австрийских графа – Нессельроде и Фикельмон – прекрасно ладили между собой743.

П.В. Анненков со слов Нащокина сделал следующую запись: «П. ругал Нессельроде, что она увезла во дворец жену его»744. П.И. Бартенев записал более подробный рассказ Нащокина. Последний слыхал от Пушкина, что Наталья попала не на обычный вечер во дворце, а на танцевальный вечер в Аничковом – благодаря покровительству Нессельроде. «Графиня Нессельроде, жена министра, – повествует он, – раз без ведома Пушкина взяла жену его и повезла на небольшой [придворный] Аничковский вечер: Пушкина очень понравилась императрице»745. Нессельроде имела в виду, конечно же, не императрицу, а императора, который желал танцевать с красавицей. Приглашение в Аничков было неслыханной честью. У Нессельроде не было резона протежировать Пушкиной, но она была близкой знакомой Геккерна. Голландский посол был её постоянным советчиком.

Приятельницы Геккерна графини Фикельмон и Нессельроде – вот лица, которые содействовали успеху Пушкиной при дворе. Эти люди были прекрасно осведомлены о том, как протекал роман Наташи с царём. Задолго до дуэльной истории Геккерн с полной определённостью утверждал, что Пушкина хотела «принести свою честь в жертву другому», иначе говоря, претендовала на роль фаворитки царя746. Его слова не были пересказом чужих наблюдений. Княгиня Вера Вяземская подметила, что «Пушкина чувствовала к Геккерну (поручику. – Р.С.) род признательности за то, что он постоянно занимался ею и старался быть ей приятным»747. Внимание Наташе оказывал, видимо, не только кавалергардский поручик, но и его приёмный отец.

Нравы императорского двора были известны Пушкину, и всё же до поры до времени он не имел серьёзных оснований беспокоиться за свою честь. Теперь ему пришлось взглянуть на происходившее другими глазами.

31 декабря 1833 г. Пушкин пришёл в бешенство, узнав о том, что император пожаловал ему звание камер-юнкера. Современники придавали особое значение этому эпизоду в жизни поэта. Объясняя причины его гнева, обычно указывают на то, что низший придворный чин был приличен молодым людям, что поэт не хотел быть шутом и холопом царя. Сам Пушкин записал в дневнике 1 января 1834 г.: «Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры… Но двору (царю. – Р.С.) хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове…»748

Император танцевал с Натальей не первый день. Беда была не в этом. К 1833 г. Александр Сергеевич убедился в том, что ему не грозит участь временщика. Но он понял, что его жена может разделить участь Любы Хилковой.

Ближайшему приятелю, Нащокину, поэт жаловался на то, что царь волочится за Натальей Николаевной, «как офицеришка», по утрам нарочно проезжает по нескольку раз мимо её окон, а вечером на балу спрашивает, почему у неё всегда опущены шторы749.

Однажды Пушкин имел объяснение с императором. Известие об этом исходит от самого Николая I. Последний вспоминал, как встретил Пушкину перед дуэлью и советовал ей поберечь свою репутацию. Натали, по обыкновению, всё рассказала мужу, и тот при первом удобном случае поблагодарил царя за добрый совет. «Разве ты и мог ожидать от меня другого?» – спросил Николай. «Не только мог, – отвечал он, – но, признаюсь откровенно, я и Вас самих подозревал в ухаживании за своей женой»750. Рассказ был записан со слов императора бароном М.А. Корфом.

Пушкин не случайно упомянул в дневнике о приглашении жены на танцы в Аничков дворец. Аничков был личной собственностью Николая до его восшествия на престол. С тех пор у него в обычае было устраивать в Аничкове небольшие танцевальные вечера, на которые он приглашал лишь немногих близких лиц. В своём дворце царь от души веселился и даже шалил. По свидетельству М. Корфа, «аничковское общество» было малочисленным и его состав менялся очень редко. Принадлежность к этому обществу определялась не столько служебной карьерой, сколько близостью к царской семье. Любимыми дамами на вечерах в Аничкове были сначала Бутурлина и княгиня Долгорукова, а затем жена поэта Пушкина751.

Наталья была стройной и по тому времени очень высокой женщиной. Николай был под стать ей ростом