Шрифт:
Закладка:
Толки о побоях были злонамеренной клеветой. Но отец Пушкина, записавший злую молву, выдал истину. Раздор в семье поэта был вызван тем, что муж решил отправить Натали подальше от двора, в деревню, тогда как жена противилась этому, так как понимала, что её отъезд положит конец флирту с царём и освободившееся место немедленно займёт другая.
Пушкина не покидала мысль о необходимости как можно скорее покинуть столицу. 6 апреля 1834 г. его мать писала: «Натали едет на будущей неделе, они поедут, наверное, всей семьёй, Александр будет её сопровождать». Отъезд в деревню был спасением для поэта. Он понимал это, но заботы о заработке вновь удержали его в Петербурге. «Александр остаётся, его жена уедет в Москву с детьми, как только сможет…»; «Александр остаётся здесь до августа…»772 Наталья Николаевна отправилась в путь 15 апреля 1834 г.
Звание камер-юнкера было предметом зависти многих светских людей. Распространились слухи, что поэт сам домогался придворного чина, использовал то, что его жена в фаворе773.
Ещё в декабре 1833 г. Николай I разрешил издать «Историю Пугачёвского бунта». В начале февраля 1834 г. Пушкин задумал испросить у казны заём в 15 000 руб. на печатание книги о Пугачёве. 26 февраля он подал прошение, в котором сумма займа была повышена до 20 000 рублей. На другой день император распорядился печатать «Пугачёва» в казённой типографии, подчинённой ведомству М.М. Сперанского. 5 марта Бенкендорф дал знать Пушкину о согласии Николая I на предоставление займа. Казённая типография израсходовала на издание «Пугачёва» 3.291 рубль 25 копеек774. 16 марта 1834 г. Николай подписал указ о выдаче Пушкину казённого займа в 20 000 рублей на условиях погашения его в течение двух лет.
Прошло два года с того времени, как Пушкин был взят на службу для написания истории Петра. Вместо истории первого императора он сочинил историю бунтовщика Пугачёва. Поощрять историографа было явно не за что.
Царские милости имели в виду не одного Пушкина, но и его семью. О романе царя и Натальи Николаевны пишут обычно без уточнения дат. Между тем, увлечение было, по-видимому, непродолжительным. Переписка Пушкина с женой позволяет установить начальную веху романа с полной достоверностью. Будучи в Болдино, муж просит Наталью: «не говори, что искокетничалась» (8 октября 1833 г.); через три дня – «не кокетничай с царём» (11 октября); через десять дней – «кокетничать я тебе не мешаю» (21 октября); через девять дней – «ты, кажется, не путём искокетничалась» (30 октября); через неделю – «кокетство ни к чему доброму не ведёт» (6 ноября). На исходе осени 1833 г. беспокойство поэта достигло предела. В ноябрьском письме Пушкин просил Наталью: «Не прибавляй беспокойств семейственных, ревности etc., etc. – не говоря об cocuage (положении рогоносца), о коем прочёл я на днях целую диссертацию в Брантоме»775. Французский писатель начала XVII в. Пьер Брантом составил жизнеописание знаменитых красавиц. Один из томов его сочинений был посвящён дамам, украсившим своих мужей рогами. Этот том поэт иронически именовал диссертацией776.
Флирт Пушкиной с царём продолжался с осени 1833 до начала марта 1834 года, т. е. примерно полгода. Ухаживания императора становились всё более настойчивыми, вызывая тревогу и ярость в душе поэта. Неизвестно, чем кончился бы роман Натали с монархом, если бы Пушкин не прибег к суровым мерам и не отправил жену в деревню. Поэт знал, что навлечёт гнев императора, но это его не остановило.
Наталья была чужой в кругу друзей Пушкина и не могла пожаловаться им. Со своей стороны, Александр Сергеевич сделал всё, чтобы скрыть от друзей семейные распри.
Из всех писем Натальи тех дней известно лишь одно. Оно было написано 14 мая 1834 г. и начиналось словами: «С трудом я решилась написать тебе, так как мне нечего сказать тебе и все свои новости я сообщила с оказией…»777 В этих словах Пушкиной звучала отчуждённость.
Будучи в провинции, Натали не оставляла мысли о возвращении ко двору и высказывала пожелание об определении во фрейлины двух своих сестёр. Пушкин с неодобрением отнёсся к планам жены. Характерны его аргументы. «Охота тебе думать о помещении сестёр во дворец, – писал он, – …коли возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу. Ты слишком хороша, мой ангел, чтобы пускаться в просительницы… Мой совет тебе и сёстрам быть подале от двора»778. Поэт боялся, что император не откажет просительнице, но той придётся платить за милость, и светская молва ославит Пушкину как фаворитку государя.
Наталья получила разрешение мужа вернуться в столицу лишь с наступлением осени 1834 г. Ссылка в имение матери была самым большим наказанием в её жизни. «Изгнание» продолжалось четыре месяца, с апреля по август 1834 г. Предлогом было отсутствие денег, а главное – необходимость поправки здоровья жены. Однако мать Натальи 14 мая 1834 г. поспешила сообщить зятю, что не увидела в дочери никакого недомогания: «по-видимому, она вполне здорова»779. В провинции Пушкина танцевала до упаду, совершенно так же, как танцевала бы в столице. Разница заключалась в том, что среди её кавалеров не было монарха. Место блистательных танцоров двора заняли кавалеры поплоше, о которых поэт писал с юмором: «…ты бабёнка, за неимением Того (царя. – Р.С.) и другого, избираешь в обожатели» человека «лет 36… С пузом и в картузе. Имеет 300 душ и едет их перезакладывать – по случаю неурожая»780. Пушкин называл императора обожателем жены не часто, но всё же называл.
В самом конце лета 1834 г. поэт покинул столицу и провёл полмесяца с женой в имении под Москвой, а затем уехал на осень в Болдино. Наталья Николаевна вернулась в столицу в сентябре. Жизнь в разлуке продолжалась до 15 октября.
В ноябре танцевальные вечера возобновились. Как и прежде, свекровь внимательно следила за успехами невестки. На петергофском празднике, писала она дочери, Натали была «очаровательна»781, но об особом внимании к ней Двора свекровь более ни словом не обмолвилась. На полгода
