Любимого лекаря Генриха, отсутствовавшего на момент болезни Анны, звали Джон Чембер (или Чемберс). Он был выпускником Оксфорда и Падуанского университета, а также первым главой Королевского колледжа врачей общей практики. Его отсутствие было недолгим, совсем скоро он уже ужинал с Генрихом в одной из башен замка10. Тем временем в Хивер отправился доктор Уильям Баттс, уроженец графства Норфолк и ярый сторонник протестантизма. Ранее он успешно лечил герцога Норфолка и принцессу Марию от других болезней, однако ситуация с Анной была рискованной. Тьюк сообщал Уолси о том, что болезнь «развивается стремительно» и есть «угроза жизни». Уединившись в своих комнатах, 23 июня Тьюк составил это донесение на основе сведений, полученных от Хиниджа. От него он также узнал, что болезнь Анны и ее отца вначале протекала тяжело, однако «опасность миновала», и они оба на пути к «полному выздоровлению»11.

Генрих отблагодарит Баттса, назначив ему жалованье 100 фунтов в год. Впрочем, сначала он отпраздновал выздоровление Анны тем, что поехал пострелять. Вообще же, судя по его образу жизни в Хансдоне, его страхи по поводу болезни Анны были не так сильны, как он писал о них в письмах к ней. По словам Хиниджа, в Хансдоне король «пребывал в веселом расположении духа», поскольку «с тех пор, как он здесь, никто из его окружения не заболел». Однако Хинидж поторопился. В письме, написанном тем же вечером, он наспех добавляет постскриптум: «Сегодня вечером, когда король уже лег спать, пришло известие о том, что господин Уильям Кэри отошел в мир иной». Как стало известно, четырьмя днями ранее Кэри решил навестить одно из своих поместий в Эссексе. Это стало трагической ошибкой, ибо там он заразился потливой горячкой12.

В Хансдоне Генрих возобновил работу над «Королевской книгой». Тьюк поделился с Уолси рассказом о том, как поздно ночью король, «проходя мимо, заглянул ко мне в комнату и потом приходил еще несколько раз, чтобы посоветоваться по поводу своей книги и других происходивших в то время событий»13. Впоследствии Хинидж также отмечал, что короля стали беспокоить «головные боли» – очевидно, это было результатом его напряженной работы над сочинением14.

26 июня Генрих снова переехал, на этот раз в один из домов, принадлежавших Уолси,– загородный особняк Титтенхангер около Шенли в Хартфордшире15. Все это время эпидемия потливой горячки продолжала свирепствовать. Среди тех, кто переболел, были Брайан Тьюк (он едва не умер, несмотря на все меры предосторожности), Генри Норрис, сэр Томас Чейни и Юриан Бреретон, камергер личных покоев Генриха. Анна симпатизировала Юриану, и в 1530 году выезжала вместе с ним на охоту, однако популярная история о том, что она якобы назвала его именем свою комнатную собачку, не подтверждена доказательствами. Когда во время охоты борзые растерзали корову, Генриху пришлось заплатить владельцу 10 шиллингов за нанесенный ущерб. У Юриана был старший брат Уильям, состоявший на такой же должности, он был из тех, кого болезнь миновала16.

Не успели жертвы эпидемии упокоиться в холодных могилах, а охотники за легкой наживой уже жадно выискивали, чем можно поживиться. Фрэнсис Брайан был в числе первых бенефициаров после смерти Кэри. Возможно, по просьбе Анны он был снова принят на службу при дворе и занял место Кэри в личных покоях Генриха. Вскоре Брайан пополнил ряды ярых сторонников Анны, в числе которых уже были король и ее родственники. Джордж Болейн был назначен смотрителем поместья Больё и получил должность королевского надсмотрщика за охотничьими собаками17. В умении добиться привилегий и снискать милости Анне не было равных. Всего за несколько дней ей удалось заставить Генриха изменить свое мнение о том, как помочь овдовевшей Мэри Болейн. В очередном письме «своей возлюбленной», на этот раз на английском, он пишет:

Что касается дела Вашей сестры, я поручил Уолтеру Уолшу [еще одному камергеру личных покоев] написать милорду [сэру Томасу Болейну?] и изложить мое мнение, благодаря чему я надеюсь, что Ева не сумеет обмануть Адама. Ибо, что бы ни говорили, честь обязывает его принять участие в судьбе его родной дочери, находящейся теперь в крайних обстоятельствах18.

Смысл сказанного Генрихом не вполне понятен. Скорее всего, имеется в виду, что Мэри Болейн после смерти мужа хотела получить право опеки над своим несовершеннолетним сыном и возможность сохранить контроль над его наследством. Унаследовав феодальные владения в Эссексе, Гемпшире, Уилтшире и Бакингемшире, часть которых были «пожалованы короной» (как тогда говорилось), мальчик находился под опекой короля. Объяснить, почему отец Мэри не вмешался в это дело и не выкупил право на опеку, можно только скупостью, которой славился Томас Болейн.

Впрочем, это уже не имело значения, поскольку в дело вмешалась Анна. Используя свое влияние на короля, она получила право «распоряжаться землями, принадлежавшими Уильяму Кэри, ныне покойному, пока его сын и наследник Генри Кэри не достигнет совершеннолетия, а тем временем быть опекуном Генри Кэри и решать вопрос о его браке»19. Получить такое право, даже если наследник приходился родным племянником, для молодой незамужней женщины, не отличавшейся знатным происхождением, было беспрецедентным случаем. Ей удалось добиться своего, сыграв на чувствах Генриха, отчаянно скучавшего в разлуке с ней. Его письмо к ней начинается с мольбы Всевышнему о том, чтобы Он «в скором времени воссоединил нас, ибо я так жажду этого». Генрих говорит, что думает об Анне постоянно: «…в отсутствие моей возлюбленной меньшее, что я могу сделать,– послать ей мясо оленя, в названии которого есть буквы моего имени[74]; предвкушаю момент, когда, коли на то будет Божья воля, Вы насладитесь этой плотью, как если бы это была моя плоть». Это еще один пример причудливых фантазий Генриха, которыми наполнены его любовные письма. Однако, в отличие от ранее упоминавшегося эпизода, когда он посылал в дар Анне мясо оленихи, сейчас его метафора приобретает более сексуальный подтекст – теперь он жаждет проникнуть в нее20.

Следующая попытка Анны оказать протекцию привела к конфликту с Уолси. Сестра Уильяма Кэри, Элинор, монахиня Уилтонского аббатства в Уилтшире, претендовала на вакантную должность настоятельницы после смерти старой аббатисы; обычно решение о назначении на эту должность принимала церковь. Пока Уильям был жив, он несколько раз просил Уолси за сестру. Когда в дело вмешалась Анна, Генрих сначала оказывал ей всяческую поддержку, пока не узнал о темном прошлом Элинор. Она «сама призналась», пишет он своей «дорогой возлюбленной» в следующем письме через несколько дней, шокированный тем, что ему открылось. Элинор призналась в том, что у нее «двое детей от двух разных священников