что никто тщательно не искал. Тем временем моя мама оставалась на месте. Она влюбилась в Вайю, а может быть, вспомнила забытые чувства. Пока они росли вместе, всегда были неравнодушны друг к другу. Дядя Эрл и несколько младших братьев и сестер перебрались к ним, а потом мама забеременела Грейди. Вышла замуж за Вайю. Спустя еще пару лет появилась Бо. Эллис несколько лет числился пропавшим без вести. Затем, в конце концов, на работе захотели получить страховые выплаты и предприняли необходимые действия, чтобы его объявили мертвым. Когда это было сделано, оказалось, что моей матери тоже причитаются довольно солидные страховые выплаты, а также все имущество Эллиса. Он не оставил завещания, так что все перешло ей. Мама продала дом, в котором они жили, так ни разу туда и не вернувшись. На вырученные деньги она купила ранчо, и мы все переехали сюда. Разумеется, никто из нас, детей, не знал, что случилось и откуда взялись деньги. Дети не думают о таких вещах. Мы были в восторге, поселившись в таком большом доме. Все, кроме Бо – она злилась, что мы переехали. Ей нравилось жить на земле чероки в окружении семьи моего отца. Мы все время их навещали, поэтому Бо и Дьюк оставались близки. Они дружили с пеленок, родившись в августе с разницей в несколько дней. Наши с Дьюком мамы сдружились во время беременности и укладывали детей спать в один гамак. Пока они росли, Бо и Дьюк дрались, словно дикие зверята, но оставались лучшими друзьями.

– На танцах они тоже подрались, – сообщает мне Риона. – Дьюк танцевал с другой девушкой.

Я закатываю глаза.

– Похоже, он в отчаянье. Пытается заставить Бо понять, что она ревнует.

– Думаешь, они влюблены друг в друга?

– Я знаю, что влюблены. У тебя не может быть лучшего друга, к которому бы тебя тянуло. Это и есть любовь – когда ты хочешь трахнуть лучшего друга.

Риона смеется.

– Так вот что такое любовь?

– Такой она должна быть.

Она вскидывает на меня глаза цвета морской волны и так же быстро опускает их снова.

– Что? – спрашиваю я. – Что такое?

– Просто я подумала… что есть и третья сторона.

– Чего?

– Трахаться можно с кучей людей. И другом может быть любой. Но у любви есть и третья сторона… восхищение человеком.

– Восхищение?

– Да. Это встречается куда реже. Есть не так уж много людей, которых я уважаю.

В этот момент я бы отдал все на свете, чтобы быть в числе этих людей. Уважение и восхищение такой женщины, как Риона, – это настоящее достижение. Я знаю, что добиться ее одобрения непросто.

– И что, я вхожу в этот список избранных? – спрашиваю я, стараясь сохранять нейтральный тон.

– Да, – спокойно отвечает Риона. – Входишь.

Судя по тому, как раздувается моя грудь, можно подумать, я только что выиграл дерби в Кентукки.

– Спасибо, – говорю я, и по какой-то причине у меня сжимается горло. – Ты знаешь, что много для меня значишь, Риона.

– Я знаю, – говорит она, поднимая на меня ясный и открытый взгляд. – Тебе лучше моего удается показывать чувства.

– Кажется, мне неплохо удается читать твои мысли, – отвечаю я. – Во всяком случае, довольно часто.

– И о чем же я думаю сейчас? – тихо спрашивает Риона.

Я знаю, о чем бы мне хотелось, чтобы она думала. Но не знаю, хватит ли у меня смелости спросить об этом.

Я нежно касаюсь ее щеки, наши лица всего в дюйме друг от друга. Выражение ее лица кажется таким ранимым, каким я никогда не видел его прежде. Я не понимаю, как когда-то мог назвать эту женщину Снежной Королевой. Риона не так проста. Если продраться сквозь холод, можно обнаружить целую вселенную.

Я открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю вымолвить и слова, как к нам подбегает раскрасневшаяся и разгоряченная Бо.

– Шелби рожает! Мама едет присмотреть за мальчиками, а я отвезу Грейди и Шелби в больницу. Возможно, я останусь там на случай, если что-нибудь понадобится, чтобы Грейди не пришлось отходить.

– Что требуется от меня? – спрашиваю я.

– Позаботься о лошадях. Их надо покормить и запереть на ночь.

– Разумеется, – киваю я.

– Чего это вы забрели в такую даль? – жалуется Бо, разворачиваясь, чтобы бежать обратно к дому.

Я снова смотрю на Риону, желая продолжить наш разговор. Но момент уже упущен.

Она говорит:

– Судя по всему, нам лучше поторопиться.

– Ага, – отвечаю я. – Ты права.

Риона

Мы с Рейланом возвращаемся на ранчо.

Мы задерживаемся в дверях кухни, ощущая некоторую недосказанность. Когда Бо нас прервала, я думаю, Рейлан собирался мне что-то сказать. После того как уже и так рассказал мне историю своей семьи.

Я отношусь к этому серьезно, ведь они хранили этот секрет тридцать лет.

Рейлан рассказал его, поскольку доверяет мне. Хотелось бы мне как-то показать, что я тоже ему доверяю.

Но я могу сказать лишь:

– Успеха с лошадьми.

Рейлан ухмыляется.

– Спасибо. Когда я вернусь, давай выпьем. Сегодня полнолуние, можем посидеть на террасе.

– Звучит потрясающе, – говорю я.

Я собиралась зайти и поработать еще немного, но после того, что я узнала о Джоше, я чувствую себя странно опустошенной, словно проект теперь для меня запятнан. Я знаю, что это глупо, но меня смущает, что правда скрывалась прямо посреди данных, а я ее не видела. Это все равно что осознать, что прямо под водой плавает крокодил. Даже если вам удастся избавиться от него, вы уже не сможете смотреть на озеро по-прежнему.

Наверное, мне стыдно, что я не заметила этого раньше. Я была невысокого мнения о Джоше, и я удивлена, что ему удалось так долго водить нас за нос.

Должно быть, Кэл и Данте уже нашли его и позвонят мне с минуты на минуту.

Я рассеянно кручу в руках телефон Рейлана, ожидая, что на экране вот-вот высветится звонок, а когда этого не происходит, кладу его на стол и открываю ноутбук.

Но я не могу сосредоточиться, постоянно возвращаясь мыслями к нашей с Рейланом прогулке вдоль березовой аллеи.

Я скучаю по нему.

Это звучит нелепо, но так и есть. Я так привыкла к постоянному присутствию парня, что, когда он куда-то отходит, я ощущаю, как его нет рядом.

Рейлан стал для меня солнечным светом на коже – теплым, успокаивающим, оживляющим, и, когда он уходит, мне прохладно и хмуро. Я как цветок, ожидающий возвращения солнца.

Это просто абсурдно. Мне нужно собраться и вернуться к работе, раствориться