Шрифт:
Закладка:
– Неужели? – рассердился Этан. – То есть тридцать лет этот… ладно, пусть будет подлец, держал взаперти душу покойной жены, чтобы измываться над ней в свое удовольствие. А теперь, когда у нее наконец появился шанс на достойное посмертие, мы должны лицемерно отойти в сторону? Просто потому, что ее мучитель умер? Так, что ли?!
Не стоило ей заикаться о божественном правосудии. Этан терпеть этого не может, и тут я с ним согласна. Уповать на Бога можно лишь тогда, когда земное правосудие бессильно.
Со смуглого лица кухарки будто стекли все краски.
– Хорошо, – пообещала она глухо. – Я сделаю что смогу. Только мне нужна моя книга. И еще кошка.
Этан моргнул.
– Какая еще… кошка? Зачем?
Кухарка уперла руки в бока.
– Для жертвы, конечно!
Этан вперил в нее подозрительный взгляд.
– Вы уверены? Ничего не путаете?
Она повела округлым плечом.
– Так в книге написано.
– В книге, говорите? – Этан почесал кончик носа. – Надеюсь, вы в курсе, что любые магические обряды с использованием жертв запрещены? Даже неразумных убивать нельзя.
Это, кстати, всегда ставило меня в тупик. Почему зарезать курицу на суп можно, а для ворожбы нельзя? Курице-то что в лоб, что по лбу.
Кухарка разве что пальцем у виска не покрутила.
– Вы что, совсем… того? Никого я убивать не собираюсь. Вот еще! Шерсть мне кошачья нужна.
Этан моргнул.
Я повела носом и заметила:
– У вас там что-то горит…
– Пудинг! – всплеснула руками она и кинулась к духовке. Из распахнутой дверцы повалили клубы дыма. Пудинг погиб, мир его тесту.
* * *– Как будем ловить кошку? – поинтересовалась я, когда кухарка выставила нас из своих владений с наказом без жертвы не возвращаться.
Этан хмыкнул.
– Я знаю тайное заклятие. Называется «дети». За горсть леденцов они нам десяток кошек наловят, всех мастей на выбор.
– Ты – гений, дорогой! – одобрила я. – Идем в оранжерею?
Муж хитро покосился на меня.
– Ты отвлекаешь садовника, я беру на себя детей. Идет?
Распределение обязанностей было более чем приемлемым, так что я с радостью согласилась…
Этан как в воду глядел. Кошек нам принесли три, по числу ловцов. Смуглый сын кухарки прижимал к груди черного кота (кажется, того самого, которого натравили на поверенного), девчонка гордо несла трехцветную кошку, а ее брату достался черно-белый хулиган, судя по количеству царапин на физиономии «охотника», дорого продавший свою свободу.
– Вот! – предъявила товар мордой Роззи. – Подходит?
– Кхм, – кашлянул Этан, должно быть, прикидывая, как мы вдвоем управимся с тремя кошками. Лишних ведь отпускать нельзя! Во-первых, наши добровольные помощники обидятся, а во-вторых, вдруг какая-то из них подходит больше? Досадно будет, если поиск сорвется из-за такой ерунды. – Спасибо. Вы не могли бы отнести их на кухню?
Сын кухарки ожидаемо всполошился.
– Э-э-э, нет! Мне мама за прошлый раз всыпала и гулять не отпустила. – Он повернулся к друзьям: – И вам, того, не советую.
Мы с Этаном растерянно переглянулись. Пожалуй, Роззи и Соррелу и впрямь не стоит попадаться на глаза миссис Чемберс, ведь это их стараниями разоблачили ее незаконную ворожбу. А сыну она вообще появляться в Лонг-хаусе запретила, так что он, видимо, пробирался к друзьям тайком.
Только кто бы еще прислушивался к разумным советам!
Роззи выставила остренький подбородок и заявила упрямо:
– А я ее не боюсь! Что она нам сделает? И вообще, с нами полицейский будет, он нас защитит. Пойдем, Соррел. А этот трус пусть остается!
Надо ли говорить, что мальчишка поплелся с нами?..
* * *Миссис Чемберс ничего не сказала, увидев нашу процессию на своей кухне. Даже сыну, который съежился в ожидании нахлобучки.
Этан вроде бы невзначай заслонил его собой (как будто это поможет!) и поинтересовался:
– Надеюсь, какая-то из этих кошек вас устроит?
– Вполне, – отрывисто кивнула кухарка. – Давайте сюда трехцветную.
Роззи расплылась в улыбке, словно только что выиграла главный приз в деревенской лотерее, и с важным видом протянула добычу.
– Вот! А почему ее? Потому что трехцветная, да?
– Потому что кошка, а те два – коты, – проворчала миссис Чемберс, почесывая мурлыку за ухом. – Кошки покладистые, соображают лучше и на рожон не лезут.
Мальчишки разом открыли рты, однако возражать не посмели. Детям налили молока с печеньем, котов тоже не обделили. Кухарка же поманила нас за собой в кладовую. Разумно, во всяком случае, там можно было не опасаться лишних глаз и ушей.
Все уже было готово: круг на полу начерчен (похоже, банальной мукой), свечи зажжены, в центре на табуретке дожидались своего часа подозрительного вида книга и кухонный нож.
– У меня нет ритуального, – пояснила кухарка, передернув плечами. – И так сойдет.
Будем надеяться.
При виде эдакого антуража в кошке, видимо, проснулась память предков, которых безвинно и беззаконно приносили в жертву подлые двуногие.
Кошка вытаращила глаза, вздыбила шерсть, попыталась вскарабкаться по голове кухарки… и увязла когтями в тюрбане.
– Мя-я-я-я-у! – взвыла она, но сердца наши были вытесаны из камня.
Миссис Чемберс недрогнувшей рукой стащила тюрбан вместе с кошкой – кстати, смотрелось недурно, эдакая авангардная брошь – и подхватила с табуретки тесак.
Я зажмурилась, не в силах на это смотреть. Не потому ли запретили жертвоприношения, чтобы не доводить до сердечного приступа впечатлительных зрителей?
Кошка взвыла еще громче и отчаянно забарахталась, решив, очевидно, дорого продать свою жизнь.
Свист ножа и довольное:
– Ну вот, можем начинать.
Нож вернулся на табуретку, а на обложку книги легли срезанные волоски. Сроднившаяся с тюрбаном кошка отправилась в центр круга. М-да, пожалуй, прирезать ее сразу было бы милосерднее…
Кухарка тем временем разулась и сняла чулки. На ней были лишь тонкая хлопковая блуза и юбка.
Этан кашлянул.
– Не подумайте, что я критикую. Но на улице декабрь, а искомое вполне может оказаться где-нибудь в саду. Вы уверены, что стоит раздеваться?
– Думаете, мне нравится разгуливать босиком? – мрачно поинтересовалась кухарка, мимоходом взглянув на свои ноги, которые уже покрылись гусиной кожей, и принялась закатывать рукава до локтей. – Нужен контакт с кожей, и чем плотнее, тем лучше. Вообще-то полагается проводить обряды голышом, но…
Бедные колдуньи вуду! Тяжко им приходится в нашем альбионском климате.
– Спасибо, что пожалели нашу стыдливость, – сказал Этан с иронией.
– Скорее свое здоровье и нервы вашей жены, – проворчала кухарка, и я почувствовала, как у меня зарделись щеки.
Этан покосился на меня и осведомился деловито:
– Что нам делать?
– Не мешать, – буркнула она…
Поначалу она просто танцевала под странную гортанную песню. Мелькали смуглые руки. Сверкали зубы. Алые бусы на груди взлетали в такт. Змеями вились черные косы.
Даже воющая на одной ноте кошка в какой-то момент примолкла и завороженно уставилась на плясунью.
Потом кухарка воздела руки, запрокинула голову и прокричала несколько слов в безразличный ко всему потолок.
В руках у нее снова, будто по волшебству, оказался нож. Она крутанулась вокруг своей оси, быстро чертя в воздухе странные символы, и ткнула острием в сторону кошки…
Кошка взвыла, отчаянно дернулась –
