– Как это не одна? А с кем? – Серега замер на пороге с раскрытым ртом. Вид у него был такой, словно его только что ударили по голове тяжелым мешком. – Ты шутишь, Эв?

– Почему шучу? – передернула плечом черноокая красавица. – Разве я похожа на женщину, которая надолго остается одна, Сереж? Ты думал, я уподоблюсь твоей жене и буду покорно и со смирением пережидать периоды твоих душевных метаний?!

Ничего не говоря, побледневший Серега бросился в спальню. Огромная круглая кровать с белым кожаным изголовьем была пуста. Ослепленный ревностью, Серега отодвинул тяжелые бархатные портьеры. Пусто.

– Ты еще в шкаф загляни, Отелло, – усмехнулась появившаяся в дверях Эвелина. – Никого здесь нет, разве ты не видишь? Но ведь мог бы быть?

Серега бросил к ее ногам тяжелый букет – пятьдесят пять крупных розовых цветков сорта «Пинк Флойд», потом тяжело опустился на маленький пуфик и закрыл руками лицо.

– Больше никогда так не шути, ладно? – умоляюще сказал он. – Никогда не шути так со мной.

Эвелина босой ножкой с идеальным педикюром отпихнула букет и, с комфортом устроившись на кровати, принялась задумчиво ворошить свои густые темные волосы.

– Думаешь, откупиться подарками, золотая рыбка? – спросила она, переворачиваясь на живот и открывая лежащий на кровати глянцевый журнал. – Не выйдет. Забирай свой веник и уходи. У меня сегодня выходной, и я не желаю тратить его на человека, который сам не знает, чего хочет.

– Почему не знаю? Очень даже знаю. Тебя…

Эвелина вскинула брови и, повернувшись через идеально сложенное плечо, посмотрела на Серегу.

– Мы уже об этом говорили, Сережа. Если ты согласен играть по моим правилам – милости прошу в мою жизнь. Нет – забирай веник и до свидания. Вернее, не так – прощай!

– Эв, ну как ты можешь быть такой жестокой?! – простонал Серега. – Как это «прощай»?! Ты можешь просто так взять и сказать мне «прощай»?! Не верю…

– Конечно, могу. Я еще не то могу, Сереж, ты же знаешь. И если на этом все, то – извини, я…

– Подожди, я же совсем забыл… – Серега, вдруг вспомнив что-то, принялся шарить по карманам.

Эвелина с любопытством наблюдала за ним, не вставая с кровати.

– Очередная цацка? – скептически поинтересовалась она, переключаясь на журнал. – Спасибо, не стоит. Подари их своей жене.

– Да подожди… Вот, нашел. Открой! – радостно-возбужденный Серега протянул Эвелине бархатную синюю коробочку. – Я знаю, ты давно об этом мечтала…

С нетерпением маленького ребенка Эвелина схватила коробочку, и глаза ее расширились от удивления. Внутри лежал ключ от автомобиля с узнаваемым логотипом.

– «Лексус»?! – воскликнула Эвелина. – О боже, где он?! Я хочу на него взглянуть!

– Внизу, на парковке оставил, – прохрипел Серега, скользя ладонями по длинным ногам Эвы и торопливо покрывая их поцелуями – словно боясь, что этот подарок у него могут отнять сию же секунду. – Он твой. Как и я. Весь твой. Господи, что же ты со мной делаешь, ммм…

– Эв, а может, я как-нибудь позову Любу сюда? – спросил нерешительно Серега уже после – спустя тысячу лет, показавшихся ему одним мгновением. – Ну или ты к нам. А, Эв? Любка согласна, я у нее спрашивал. Эва, ты чего молчишь? А?

В конце концов у нас сложилось некое подобие семейной жизни. Днем Серега пропадал на своих строительных объектах, а вечером шел домой.

Иногда ко мне. Иногда к ней.

Я знала, что он ходит к ней. Во-первых, он сам признался, что она дорога ему. Во-вторых, он перестал ночевать у «объекта» – и приходил к нам домой поздно ночью, пахнущий удушливо-сладкими духами, весь возбужденный, с горящим, словно в лихорадке, лицом.

Правда, иногда приходил очень грустный, ложился на диван перед телевизором и ни с кем не разговаривал. Наверное, ТАМ начались проблемы и давление?

Я приняла правила игры окончательно и бесповоротно. Не давила, не требовала, не угрожала, лишь постепенно отдалялась от Сереги физически и эмоционально. Как это, зачем мне это нужно? А разве не так поступила бы на моем месте любящая женщина?

Я видела, что ему в самом деле тяжело сделать выбор между нами и он ищет выход из создавшейся глупой ситуации. Но ведь я не могла сидеть и ждать, пока он там что-нибудь решит. Моя жизнь продолжалась. Я шла вперед.

Мой день теперь был расписан по минутам. Я подскакивала на постели в шесть утра, шла на кухню готовить – сразу и на целый день. Потом меня ждали на работе мои старички, а уже в пять вечера я должна была быть на занятиях с Колесниковым. Потом на такси добиралась до мамы, ну а вечером занималась своими девочками. Вот они-то и беспокоили меня в последнее время больше всего…

Точнее, Алена. Настя с возвращением отца сделалась гораздо спокойнее и веселее, перестала просыпаться по ночам и плакать. Да и Серега в свои «присутственные дни» все чаще играл с ней и делал уроки. Нет, меня больше всего беспокоила теперь Алена.

К отцу она по-прежнему относилась настороженно, общалась сквозь зубы, избегала прямо смотреть ему в глаза. Обида еще крепко сидела в ней, несмотря на все попытки Сереги наладить контакт. Он пытался подкупить ее новыми гаджетами и вседозволенностью. Она игнорировала его или отвечала «спасибо, я способна сама принять решение». А я не считала нужным вмешиваться – в конце концов, это ИХ отношения. Их двоих.

Но беспокоило меня не отношение Алены к отцу, нет. Она на глазах стала другой. Взрослой. Скрытной. Возвращалась с прогулок позже обычного, блестела глазами. А вчера поставила меня перед фактом, что в субботу ночевать дома не будет.

Не скажу, что меня это испугало – она и раньше ночевала у подруг. Только все дело в том, что в этот раз она собиралась не к подруге.

– К Алеше собираешься с ночевкой? – без обиняков спросила я, растирая на диване уставшие ноги – сегодня пришлось побегать до изнеможения по работе, а потом с Колесниковым мы отрабатывали параллельную парковку.

– Нет, – Алена внезапно покраснела и отвела взгляд. – Ну так что, можно?

– Можно, если скажешь, с кем и куда.

– Мама! Я уже взрослая и имею право не…

– Тебе есть восемнадцать? Нет? Тогда за тебя пока отвечаю я, – парировала я. – Скажешь, куда собралась, – и я еще подумаю, отпускать тебя или нет.

– А если я не хочу говорить?!

– Ну на нет и суда нет, – спокойно сказала я,