Отношения наши с Леонидовной охладились очень резко и неожиданно – я, спавшая в тот день всего полчаса, упала на страницы альбома и сладко засопела – сил сопротивляться сну у меня не осталось.

Обида, конечно, была смертельная и на всю жизнь. Свекровь перестала приходить к нам, на мои звонки отвечал всегда свекор, пугливо сообщавший в трубку: «Ольгунчик приболела, потом тебе перезвонит». Потом, естественно, так и не наступало.

Правда, сейчас Леонидовна делает вид, что забыла об этой ситуации, но я-то знаю: она не из тех, кто прощает такое.

Холодная война у нас длилась долго – до рождения Насти. А в тот год, когда родилась ее третья по счету внучка, Леонидовна неожиданно для всех развелась со своим тихим мужем (Сережкиным отцом) и вновь вышла замуж. За мужчину младше ее самой на семь лет. И укатила в Петербург, где и жила благополучно все эти годы.

Кстати, я была уверена, что расстояние немного согреет наши отношения, а молодой муж заставит позабыть все прошлые обиды и научит проще относиться к жизни. Однако тон, которым она встретила меня на пороге квартиры, куда я завалилась уже немного пьяная, не предвещал ничего хорошего.

– Ты разве не в курсе, что женский алкоголизм не лечится? – свекровь подцепила меня под локоток и потащила в ванную. – Как ты можешь так опускаться, это мерзко, на тебя смотрят девочки! Так, а ну-ка наклонись!

Не успела я и пискнуть, как Леонидовна своим необъятным телом придавила меня к ванне, ловко скрутила и сунула мою голову под струю холодной воды.

– А-а-а, что вы делаете, холодно же! – заорала я, отбрыкиваясь. – Я ж заболеть могу!

– Ты уже больна! – отрезала свекровь, подавая мне махровое полотенце. – А ну марш на кухню! Нам надо поговорить!

– Вы чего тут командуете? Ваш сын здесь больше не живет, езжайте к нему, – возмутилась я, чувствуя, что пол подо мной наконец перестал качаться. – Столько лет не показывались, не звонили, трубки кидали, а сейчас…

– Достаточно! – холодно прервала меня свекровь. – Я пришла в дом своего сына – хочу тебе напомнить, что квартиру эту купил он. И я не могу допустить, чтобы мои внучки находились в подобных условиях с пьющей матерью и выжившей из ума бабкой!

– Это вы о себе? – нахамила я.

Я прекрасно помнила, чьей матерью является Леонидовна, и ненависть к мужу проецировала на свекровь. Ведь это она воспитала его таким эгоистом.

– Ты не в себе, Люба, – жестко сказала свекровь. – Иди на кухню. Гарантирую тебе, что ты протрезвеешь за считаные минуты.

Я покорно поплелась за свекровью, как жертвенная овца на заклание. У меня было явственное ощущение того, что над моей головой завис острый клинок. Неотвратимый и неизбежный.

– Вот это, – свекровь кивнула на черное нечто, бывшее еще утром симпатичным белым чайником, – стояло на плите, когда я пришла. Запах, поверь мне, был умопомрачительный. А вот это я отняла у твоих дочерей. Не успела узнать, чем занималась там Алена, но вот Настя играла в какие-то шарики. Игра для деградантов!

Она протянула мне телефоны Алены и Насти и брезгливо принюхалась.

– От тебя несет сточной канавой и трехдневным перегаром, – заявила с видом оскорбленного достоинства свекровь.

– Не преувеличивайте! – я вытащила из шкафа коробку с электрическим чайником, которым мы пользуемся в исключительных случаях. – Я всего лишь встретилась сегодня с подругой, с которой давно не виделась. Ну и мы немного выпили. Почему вы заставляете меня оправдываться?!

– А вот Настя сообщила, что матери частенько не бывает дома, – с ухмылкой крокодила проговорила Леонидовна. – А пару недель назад она вообще не явилась домой ночевать. Я пойму, если ты завела себе любовника. Но никогда не прощу оставленных дома детей! Детям нужна мать! Трезвая!!!

Обойдя Леонидовну, как досадное препятствие, я наполнила чайник водой и включила его в сеть. Потом повернулась к свекрови и медленно, почти по слогам, сказала:

– В тот день дети были дома со своим родным отцом, Сергеем Александровичем Мельниковым. Кстати, именно Сергей Александрович и завел себе любовницу, к которой бегает несколько раз в неделю. А я, как добропорядочная мать, сижу дома и варю борщи, в то время как ваш сын кувыркается в койке с другой женщиной! А когда я вдруг ухожу из дома – раз в полугодие, – являетесь на мою голову вы и начинаете отчитывать за то, что я немного отдохнула!

– Да ты посмотри на себя, посмотри, в кого ты превратилась! – завела свекровь. – Женщина, сидящая дома, не может быть интересна такому мужчине, как Сережа! Запустила себя до состояния неряхи, а теперь плачешься в жилетку подруге?! Да любой мужчина на его месте еще раньше бы от тебя гулять начал!

– А он и начал! – ощущая какое-то тупое безразличие к происходящему, я вытащила чашку и налила себе черного чаю. – Начал давно – она у него на постоянной основе, почти со времен начала нашего брака. Тогда я еще была молодая и звонкая, ухаживала за собой лучше, да и круг разговоров у нас был значительно шире. Так что версия ваша, Ольга Леопольдовна, не выдерживает никакой критики. Еще варианты, почему он изменил, есть?! Очень интересно послушать.

Я спокойно уселась на стул и принялась прихлебывать чай, с наслаждением наблюдая, как вспыхивают румянцем щеки свекрови. Кажется, она взбесилась не на шутку. Ну что ж, будет знать, как разбрасываться оскорблениями!

Отчество моей свекрови на самом деле – Леопольдовна, но она его очень стесняется и предпочитает представляться окружающим как Леонидовна – лаконично и красиво. Кстати, еще одним поводом для обиды был случай, когда маленькая Алена, повторяя за мышками из любимого мультфильма, громко и во всеуслышание сказала: «Леопольд, выходи, подлый трус!»

Леопольдовна (не появлявшаяся, кстати, до этого события месяцев десять) разобиделась тогда еще больше и решила, что это мы с Сережкой подговорили девочку. Приходить она стала еще реже. А Алена еще долго не понимала, почему бабушка стала к ней вдруг так холодно относиться. Так и жили…

– Ладно! – свекровь, очевидно взяв себя в руки, уселась за столом напротив меня. – Я вообще не вздорить с тобой пришла сюда, Люба. Я слышала от Сережи, что твоя мать лишилась разума и затопила соседей. Ты меня знаешь, я человек прямой, слухам предпочитаю не верить, поэтому и явилась сюда посмотреть, как вы живете. Ну, и очень вовремя пришла – твоя