– Какая разница, – передернула плечом Алена, продолжая красоваться перед зеркалом, но, заметив мой злобный взгляд, все же добавила: – На улице. Он сделал комплимент моим волосам, я ответила – ну, и разговорились, а что тут такого?!

– Как что такого? Он тебе в отцы годится, Алена!

– В отцы? – с наигранным ужасом переспросила Алена. – Ну, если только ему на тот момент было тринадцать лет.

– Господи, да что ты в нем нашла? Вы же из разных возрастных категорий, Алена. Ты еще в куколки играла пару лет назад, а он… Кстати, чем он занимается?

– У него какой-то там бизнес, я не поняла какой, – беззаботно ответила Алена, с нетерпением поглядывая на дверь. – Пойдем, спросишь у него сама.

– Никуда я не пойду! И тебе запрещаю! Ты должна общаться со сверстниками! Чем плох был твой Алеша, чем? И чем тебя привлекает этот напыщенный павиан?!

– Не кричи, мама! – испугалась Алена. – Ему не нравятся разговоры о моих бывших. Не надо предвзято относиться к человеку. С ним очень интересно, он столько знает! И вообще…

Взгляд Алены стал из сосредоточенного рассеянно-блуждающим. Не знаю, что больше резануло мне сердце: слово «мои бывшие» или этот глуповатый взгляд получившей первый опыт девушки.

– Алена, вы же с ним еще не… Ну, сама понимаешь? – промямлила я, отчего-то ощущая стыд и неловкость – ох уж это совковое воспитание.

– Нет! – сверкнула глазами Алена. – Как ты можешь так думать про меня, мама! Я совсем не такая!

– Ты даже про него ничего не знаешь! – не унималась я. – А если его бизнес – это похищение молодых дурочек вроде тебя?! Об этом ты подумала?

Алена закатила глаза и принялась уфкать и дуть щеки.

В дверь постучали.

– Можно? – в комнату заглянул Женя. – Уж простите, слышал ваши последние слова, – обратился он ко мне, – и не могу промолчать. Я не ем маленьких девочек, не краду их. Я вовсе не чудовище, и намерения мои чисты. Просто мы с вашей дочерью любим друг друга, и… Конечно, я понимаю ваши чувства…

– Нет, – отрезала я, – не понимаете. Если, конечно, у вас нет несовершеннолетней безмозглой дочери.

– Нет, дочери у меня нет. И вообще детей нет, – сказал Евгений. – Мы не хотели говорить, но мы с Аленой собираемся пожениться после того, как она окончит школу. Конечно, я не так себе представлял знакомство с будущими тестем и тещей, но…

– Что вы собираетесь сделать?! – мне казалось, что мне изменяет слух. – Алена, ты беременна?! Да или нет – отвечай!!!

Глава 41

В машине молчали – говорить было неловко.

Пару минут назад зареванная Рита пыталась убедить Аркашу, что у нее все в порядке и это состояние «само пройдет». Аркаша, ликуя в душе, заявил, что в таком состоянии идти самой совершенно недопустимо, и предложил подвезти до дома. Она долго отнекивалась и тогда Аркадию пришлось «признаться», что он хотел поговорить о дочери.

– Можно и здесь поговорить, – не сдавалась до последнего Рита, краснея, – присутствие мужчин ее всегда смущало.

Однако появление уборщицы и вахтера решило дело. Ойкнув, Рита забормотала, что совсем забыла о времени, и принялась спешно собирать свои бумаги.

Аркаша, тоже смущаясь, вышел в коридор, провожаемый подозрительными взглядами вахтера.

– Кажется, ваш доблестный охранник подозревает меня в том, что я краду мел, – заметил с улыбкой Аркадий, решительно забирая у Риты два тяжелых пакета, набитых детскими тетрадками.

Рита прыснула от смеха, но тотчас же одернула себя. На ум в такие моменты всегда приходили слова матери «Рита, ты же учительница, перестань вести себя как ребенок!».

Признаться, слышала от мамы фразы, подобные этой, Рита уже лет с пяти…

«Скромница», – отметил про себя зачем-то Аркадий.

На него напало какое-то дурашливо-веселое настроение, граничащее с легкой эйфорией, и лишь красные глаза Риты сдерживали его от окончательного помешательства. Не думалось ни о чем – ни о дочери, сидящей сейчас на попечении няни, ни о матери, которой он обещал заехать вечерком, ни о Лиане, мысли о которой вот уже несколько месяцев не давали ему спокойно спать…

И все же интересно, почему она так горько рыдала?

Спросить об этом Риту саму было неудобно – Аркаша видел, до чего ей неудобно стеснять незнакомого человека, пусть даже и отца своей ученицы. Однако он, не слушая возражений, категорично заявил, что ходить по темным улицам в вечернее время опасно, и вообще, в дороге они смогут поговорить об успехах Софийки в учебе.

Вздыхая, Рита уселась на переднее сиденье и неловко – Аркаша не мог не отметить этого – пристегнула ремень безопасности.

– У вас очень хорошая девочка, – начала Рита, когда молчание в машине стало невыносимо тягостным. – Очень способная, особенно хорошо ей задачки по математике даются, она…

– Да, здесь она в меня пошла, – с облегчением выдохнул Аркадий, чувствуя, как постепенно исчезает между ними неловкое напряжение. – А… я хотел спросить, как она вообще? Подружек себе в школе завела?

– Ну, с Настей Мельниковой дружат. Они, как я понимаю, сестры? – уточнила Рита, стараясь не смотреть на Аркадия – ее смущал этот уверенный в себе мужчина с жестко очерченными чертами лица и удивительно нежными глазами, в которых затаилась легкая грустинка.

– Да, сестры. Настена – моя племянница, – сказал Аркадий. – Хотел попросить вас, Рита Вилевна, не сажать их вместе – они, как две сороки, могут весь урок проболтать и не слышать, что им говорят.

– Хорошо, не буду! – отозвалась с готовностью Рита, высматривая в сумерках знакомый поворот. – Спасибо вам за помощь, я уж думала, что сегодня придется вызывать такси. Вот здесь, после светофора сразу направо…

Аркаша, не сбавив скорости, проехал нужный поворот, объясняя на ходу:

– Там же знак, поворот направо запрещен. Ну, ничего, сейчас мы развернемся, не волнуйтесь. Сейчас, сейчас…

– Простите, я не знала, что здесь знак, – расстроилась Рита, украдкой кидая взгляд на часы. – Вроде раньше его не было…

«Его и сейчас нет», – едва не ляпнул Аркадий, от которого не смог укрыться этот неторопливый жест Риты.

– Вы торопитесь, да? Ммм… молодой человек ждет, наверное?

Спросил – и тут же пожалел об этом.

Рита, опустив голову, тихо покачала головой.

– Мама будет волноваться, – добавила она виновато. – Она у меня старенькая.

Аркадий остро ощутил, как в его заледеневшее сердце толкнулась нежность. «Мама» в устах Риты звучало так трогательно и беззащитно. Лиана, к примеру, всегда звала его маму сухо и официально – по имени-отчеству. А за глаза и вовсе