– И помогли разоблачить убийцу, – добавил Дорен.

– Но первое все равно важнее!

– Не могу не согласиться.

– Правда? – удивился журналист.

– Жизнь, бесспорно, важнее всего остального... Вейя Хольмиз я буду рад отвести вас в управление. Подготовьтесь, пожалуйста, и выходите на улицу.

Растерянная служанка сделала поклон и ушла в глубину дома. До того как скрыться с глаз, она постоянно оглядывалась на мужчин.

– Хольмиз? – спросил Хальрун.

– Вам следует запомнить имя своей спасительницы.

– Нетта Хольмиз? – повторил газетчик. – Я запомню.

В доме вовсю распоряжались полицейские, которые затеяли обыск и гоняли перепуганных слуг. Хальрун смертельно устал, но он чувствовал себя победителем и имел полное право свысока смотреть на возню вокруг.

– Сможете поехать в управление со мной? – спросил Дорен.

– У вас есть сомнения?

– Вы плохо выглядите, вей Осгерт.

Хальрун усмехнулся и помахал ладонью, в которую успел засадить с десяток заноз, пока выбирался из комнаты.

– Могу представить, – сказал газетчик, – но надеюсь, у вас в управлении найдется хотя бы один мягкий диван? Я бы вздремнул, пока буду ждать приглашения вашего начальника.

– Диван найдется, – пообещал Дорен. – Подождем вейю Хольмиз и поедем.

– Я готов! – твердо сказал Хальрун.

Он уже предвкушал, что расскажет про вейю Мализу. Злорадство помогло победить усталость, и свежий воздух тоже способствовал бодрости. Освобождение из подвала оказалось лишь половиной удовольствия. Вкус настоящей победы Хальурн ощутил, когда вышел на улицу.

– Наш город такой красивый, – сказал он Дорену. – Только посмотрите вокруг. Как замечательно жить в таком городе!

– Он станет лучше, когда в нем не будет таких людей, как вейя Кросгейс, – отозвался полицейский.

– А вы придира. Я довольствуюсь малым.

– Пока что вы не пришли в себя после случившегося. Подождите немного, и малого вам станет недостаточно.

– Мрачное пророчество, – ответил Хальрун, подавляя желание потянуться, чтобы размять спину. – Нам с вами будет нечего делать, если все злодеи пропадут. Вам будет некого ловить, а мне – не о ком писать.

Потом газетчик увидел выходящую из дома Нетту.

– Вы быстро, вейя! Тоже не хотели задерживаться в этом доме?

Девушка смутилась. В руках она стискивала сумочку, немного потертую, но в прошлом очень красивую (видимо, раздача своих вещей слугам являлась обычным делом для вейи Кросгейс). На Нетте было темно-коричневое пальто с клетчатым воротником и простая шляпка. Служанка так спешила, что не стала менять рабочее платье, и его черный подол виднелся из-под верхней одежды, словно траурный кант.

– Едем! – распорядился Дорен.

В управлении детектив показал Хальруну тихий уголок с диваном, где журналист смог прилечь, согнув ноги в коленях. Находилось это чудесное место в одном из запертых кабинетов. «Кровать» оказалась жесткой, но газетчику было все равно.

– Вас тут никто не побеспокоит, – пообещал Дорен. – Отдохните. Детективу Тольму вы понадобитесь нескоро.

– А вы? – спросил Хальрун.

– Не меня сегодня хотели убить. Нет ничего сложного в том, чтобы провести еще одну ночь за работой.

– Не хотите тоже немного вздремнуть?

– У меня еще много дел, вей Осгерт. Я лучше закончу их скорее и уйду пораньше с работы.

– Хоть так, – ответил Хальрун, закрывая глаза.

Дорен ушел, и газетчик погрузился в тревожный, беспокойный сон еще до того, как за детективом закрылась дверь. Снилась ему отвратительная муть.

***

– Поздравляю с успехом, детектив! – Хальрун поднял бокал, для разнообразия наполненный вином, а не пивом.

Завершение процесса они отмечали в «Горбатом льве», куда отправились сразу после последнего судебного заседания. Дело Мализы Кросгейс вышло громким: за судьбой девушки следили не только в Роксбиле или в Центральном округе, но и по всему Бальтауфу. Сегодня, наконец, все закончилось.

– И вас тоже, вей Осгерт! Приговор – ваша заслуга.

– Не стану отрицать, – улыбнулся Хальрун. – Ложная скромность не по мне.

– Как и благоразумие.

– О нет! Только не снова! – шутливо пожаловался газетчик.

Когда Дорен узнал, как журналист оказался в подвале Мализы, то страшно разозлился. Разумеется, полицейский не повышал голос и даже не ругался, зато он произнес целую речь о безответственном вмешательстве дилетантов в дела полиции. Журналист в ответ оправдывался успехом, – без его помощи Мализу не получилось бы так легко вывести на чистую воду, – но в глубине души Хальрун знал, что действовал неосторожно. Конечно, никто бы не подумал, что встреча с милой веей едва не закончится в печи, поэтому признавать правоту детектива Хальрун не хотел. О методах вести расследование они с Дореном спорили при каждой встрече, пока шло дознание и проводились заседания суда.

– Не будем портить друг другу настроение в такой хороший день! – провозгласил Хальрун.

– Вы правы, безусловно... Просто меня злит одна вещь.

Несмотря на собственные слова, полицейский выглядел скорее задумчивым, а не разозленным.

В честь судебного заседания Дорен надел строгий темно-синий костюм, который смотрелся еще более старомодным, чем обычная одеджа детектива.

– Какая вещь?

– Что, если бы не вы, вейю Кросгейс не осудили бы.

– Вы ревнуете? – развеселился Хальрун. – Не стоит!

– Вы прекрасно знаете, что это не так! – с досадой произнес Дорен. – Я говорю про то, что обычных методов оказалось недостаточно!

– Что поделать! У полиции зачастую связаны руки вашими скучными предписаниями и правилами, а я ими не ограничен. Зовите меня, детектив Лойверт, если вам снова понадобится помощь независимого и отважного помощника.

– Непременно! – Дорен все же перестал хмуриться. – Не могу отрицать, что вы выгодное знакомство... И все же жаль эту несчастную вейю...

– Она виновата сама, детектив Лойверт! А еще она хотела меня убить, – возмутился Хальрун.

– Я помню, но... Впрочем, это неважно, вей Осгерт. Глупая девушка, – сказал Дорен, покачав головой.

Они собрались выпить снова, но тут один один из посетителей кабачка остановился около стола, где сидели журналист и полицейский.

– Простите, что мешаю, – сказал незнакомец. – Я услышал ваш разговор. Вы детектив Дорен Лойверт?

Полицейский замер.

– Верно. А кто вы?

– Всего лишь случайный гость этого