– До какой? – вопросом на вопрос ответил самый рослый с топориком в руках.

– А мне все равно, до любой, – развел руками Петухов и пояснил: – Заблудился. С шоссе сошел, часа три уже хожу.

– Да эта дорога к шоссе и идет, – радостно сообщил второй подросток. – Только идти надо в другую сторону.

– А сами вы откуда? – поинтересовался Петухов, лихорадочно соображая, как получше использовать встречу с местными ребятами. Заходить в деревню ему не хотелось – она располагалась рядом с дорогой, на другом конце которой и произошла та чудовищная разборка. Что-то подсказывало ему, что преследователи будут искать его именно здесь, и встреча с ними представлялась Петухову более чем ужасной.

– Из Балабаново, – ответил тот же жизнерадостный подросток. – Километра полтора отсюда.

– А заработать хотите? – тоном искусителя спросил Петухов. Он понимал, что рискует, но этот риск казался ему менее значительным, а деньги, которые он собирался заплатить ребятам, сводили его к минимуму.

Мальчишки отнеслись к предложению как-то вяло. Один с равнодушной миной на лице пожал плечами, другой принялся ломать об колено толстые ветки и только третий проявил хоть какой-то интерес.

– Смотря сколько, – почесывая плечо, сказал он.

– Мужики, мне надо побыстрее попасть в Каменногорск, – напрямик начал Петухов. – Машина нужна. Заплачу вдвойне за любую тачку. Была бы на ходу. А вам за работу пятьсот баксов. Только, пацаны, смотрите, никому… пока я не уеду. Потом можете болтать, что хотите.

Подростки переглянулись, и постепенно напускное равнодушие на их лицах сменилось удивленным возбуждением. Они тут же начали обсуждать, кто из их деревни отдаст машину без оформления документов, но вскоре выяснилось, что здесь, в лесу, это решить невозможно.

– А угнать? – попеременно наблюдая то за опушкой леса, то за ребятами, спросил Петухов. Все трое сразу замолчали, снова переглянулись, а затем самый рослый ответил:

– Не. Мы же живем там.

– Из гаража не угонишь, – с фальшивым сожалением сказал третий, до сих пор молчавший подросток.

– Ну идите в свое Балабаново, – подтянув брюки, нетерпеливо проговорил Петухов. – Найдете кого, подъезжайте на его тачке сюда. Деньги сразу, без обмана. Да, – вдруг вспомнил он, – у вас в пакетах что, жратва?

– Ага, – кивнул самый жизнерадостный. – Картошку хотели печь. Там огурцы, помидоры…

– Ну вот, пока вы будете ходить, я подзаправлюсь. Только быстрее. И смотрите, не проболтайтесь. Пятьсот баксов. Если кто спросит, кому нужна машина… – Петухов замолчал, придумывая ответ для любопытных, но в голову ничего не лезло.

– А мотоцикл пойдет? – неожиданно спросил рослый подросток.

– Мотоцикл? – удивился Петухов и тут же ответил: – Пойдет. Только смотря какой.

– «Урал», – ответил мальчишка. – Нормально ходит. Отец его весь перебрал в прошлом году. По прямой сто двадцать дает.

– Годится! – обрадовался Петухов. – Только давай со шлемом и очками. И какую-нибудь телогрейку прихвати, чтоб теплее было ехать.

Ребята еще более повеселели, бросили у кого что было в руках на землю и собрались было идти, но тот же рослый паренек вдруг засмущался и затем попросил:

– А деньги покажи.

– Деньги! – усмехнулся Петухов и полез в карман. Он вытащил пачку долларов, заклеенную поперек полоской бумаги, эффектно щелкнул ею по ладони и выудил из нее три стодолларовых бумажки. – Это аванс. Пригоните свой мопед, получите остальное. Скорее, пацаны. Сами знаете, время – деньги. Упустите, не поймаете.

Ребята забрали триста долларов, поделили и почти бегом бросились из леса. Вначале они отправились налево к дороге, но, очевидно, передумав, пошли напрямик через поле.

Некоторое время Петухов провожал их взглядом и при этом думал, вернутся мальчишки с мотоциклом или нет. В конце концов, они уже заработали по сто долларов и вполне могут отказаться от остальных, если что-то им помешает или они испугаются связываться с подозрительным незнакомцем. Петухов помнил, какими взглядами они встретили его, он прекрасно понимал – подростки догадываются, почему он скрывается в лесу, и теперь пожалел, что не пообещал им больше, сразу не перешиб страх и осторожность деньгами.

Когда ребята скрылись из вида, Петухов подошел к уже сложенной, небольшой кучке хвороста, подпалил клочок газеты и сунул его под нижние ветки. Огонь разгорелся быстро, и он запоздало подумал о дыме, но его почти не было – хвойные ветки были высушены до состояния пенопласта.

Распотрошив один за другим три полиэтиленовых пакета, Петухов сложил в один из них деньги, поудобнее устроился на бревнышке и принялся торопливо есть. После всего пережитого у него появился зверский аппетит, и обычный хлеб с соленым огурцом показались ему поразительно вкусными. Откусывая по очереди то от батона, то от огурца, он вдруг почувствовал какое-то необыкновенно сильное, щемящее чувство – ему вдруг страшно захотелось жить и каждое мгновение ощущать, что он действительно живет. Петухов поднялся взглядом по бронзовому стволу гигантской сосны, посмотрел на роскошную темно-зеленую хвою, и у него закружилась голова. Там, наверху, на фоне пронзительно-голубого неба распласталась могучая сосновая крона, и Петухову показалось, что он раскачивается на детских качелях: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Он даже перестал жевать и на некоторое время застыл с раскрытым ртом. Но это волшебное состояние быстро прошло, и Петухов снова вспомнил, где находится и что его ждет, если он расслабится и потеряет бдительность.

Утолив голод, Петухов запил незамысловатый обед холодной колодезной водой из фляжки и закурил. Пуская колечки дыма, он без сожаления вспомнил о том, как ограбил Антона, усмехнулся и вслух проговорил:

– Он бы меня тоже кинул.

Прошло минут пятнадцать, и Петухова начало клонить в сон. Голова его свесилась на грудь, глаза сами собой закрылись, и он задремал. Сон Петухову приснился не страшный, но до отвращения серый и безрадостный. Виделось ему, будто из последних сил бредет он среди голых остовов берез и нет конца этому безотрадному кладбищу деревьев. Спал Петухов не более пяти минут, но за это короткое время так истосковался по всему живому, будто прожил в мертвом лесу целую вечность. И даже когда он открыл глаза, чувство безысходности не отпустило